Бросив взгляд на предостерегающие пустые окна своего дома, он нырнул в кусты подальше от глаз и согнулся во тьме рядом с ней под лоснящимися листьями.
Она прижалась губами к его щеке.
— Привет, А-дам.
— Привет тебе. — Он был смущен, почувствовав, как ее руки сдавливали ему грудь.
— Твой отец дома? — Она говорила шепотом, и он ощущал на своем лице прикосновение ее волос.
— Не знаю. — Он не видел, чтобы в доме горел свет.
Она отыскала его руку. Ухватившись за нее, она поставила его на ноги, и они стояли и смотрели на дом.
— Пойдем. — Она слегка потянула его за руку.
Калитка была видна из кабинета отца. Он вновь взглянул на темные квадратные окна, и смелость покинула его.
— Сюда, — прошептал он. — Пройдем через двор.
Взявшись за руки, они нырнули в тень под яблони и побежали вокруг дома к возделанным грядкам картофеля и лука. Обогнув их, Адам подвел ее к наколотым дровам, уложенным штабелями у стены, и, находясь вне поля зрения всех окон дома, кроме пустой кухни, он помог ей перебраться через набросанные камни и выпрыгнуть на мягкую упругую траву на краю тропинки.
Когда они достигли крутого подъема через лес у ручья, они тяжело дышали и смеялись.
— Быстрее, быстрее, мама приготовит еду. — Волосы Брид расплелись. Стоявший на высоте камень все еще был залит лучами солнца. Странное испытываешь ощущение, когда стоишь в долине, на которую опустилась тьма, и видишь вдалеке освещенный, словно прожектором, предмет. Адам остановился, посмотрел наверх и вздрогнул.
— Ненавижу, когда долина темнеет раньше гор. Мне всегда хочется быть там, наверху, где я мог бы видеть заходящее солнце.
— Мы идем наверх. — Она пристально смотрела на него, склонив голову в сторону. — Ты становишься взрослым, А-дам.
— И ты тоже, — ответил он. Оба улыбнулись, и вдруг она повернулась и побежала впереди него. Он мигом помчался за ней и нагнал ее, прежде чем она успела пробежать десяток ярдов. Они находились в небольшой, заросшей мхом лощине, укрытой серебристыми березами. Адам слышал доносившееся откуда-то журчание ручья.
Она проявила инициативу, прижавшись к нему и водя губами по его шее, а затем, нащупав пуговицы, расстегнула его рубашку, стянула с плеч и стала ласкать и гладить его грудь, пока у него не перехватило дыхание и он не был готов приникнуть к ее телу через вышитое платье. Хрипло смеясь, она расстегнула на талии пояс и легким движением сбросила одежду к своим ногам, оказавшись обнаженной в его объятиях, и потянула за ремень, на котором держались его шорты.
На этот раз им понадобилось больше времени для взаимного наслаждения телом друг друга, ощупывания друг друга нежными любопытными пальцами, движения которых постепенно становились более быстрыми, пока наконец Адам не откинул ее на спину и не бросился на нее, чувствуя, как все его существо растрачивалось, погружаясь между ее податливых, уступчивых бедер.
Когда все кончилось, они некоторое время лежали удовлетворенные, в сонном забытьи. Затем она выскользнула из-под него и, поднявшись на ноги, сбросила приставшие к телу кусочки мха и папоротника и безо всякого смущения направилась между деревьями к ручью, который, как она обнаружила, бежал рядом сквозь камни. Взяв воду в горсть, она брызнула на себя, а затем повернулась к нему.
— Вставай, А-дам.
Изможденный, он лежал на спине.
— Не сейчас. Я хочу отдохнуть.
— Вставай, А-дам.
Он вспомнил о строгом тоне, но не вовремя. Двойная пригоршня ледяной воды выплеснулась на его лицо.
Он сравнялся с ней, лишь когда они достигли камня. Смеясь, он прижал ее к камню, удерживая ее плечи руками и не позволяя ей вырваться.
— С тебя фант — поцелуй.
— Нет, А-дам. Не здесь. — Она вдруг испугалась.
Настала очередь ему проявить строгость.
— Поцелуй, Брид, или я не отпущу тебя.
— Нет, А-дам. — Она вновь постаралась вырваться. — Не здесь. Нас увидят. — Она злилась. Ее глаза сощурились, и он поразился мгновенной перемене выражения ее лица.
— Увидят? — Он не отпускал ее. — Гартнайт?
— Бог. — Она вызывающе смотрела на него.
— О, Брид. — Раздраженный, он отпустил ее и отступил назад. — По-твоему, везде боги. Я тебе говорил, что это не так. Есть лишь один истинный Бог.