И теперь самое главное — не упустить этот с неба свалившийся шанс.
И соглашаться на все — на все решительно. Джавиц Уайлд здесь. Он посмотрел ее фильм. Тема выбрана безошибочно: сексуальная эксплуатация, добровольная или вынужденная, подняла, что называется, высокую волну в мировых СМИ. Самый момент вывесить афиши «Тайн подземелья» по фасадам всех кинотеатров, контролируемых Джавицем.
Он взбунтовался против существующего порядка и совершил настоящий переворот в системе, определяющей путь фильма к массовому зрителю. Один лишь Роберт Редфорд попытался в свое время совершить нечто подобное, создав фестиваль независимых кинематографистов — но и он, несмотря на десятилетия отчаянных усилий, все же не сумел преодолеть барьер, приводивший в движение сотни миллионов долларов в США, Европе и Индии. А Джавиц Уайлд стал победителем.
Джавиц Уайлд, спаситель кинематографистов, человек-легенда, защитник малых сих, друг артистов, покровитель искусств, благодаря хитроумной системе — Морин не знала, как она действует, но видела ее эффективность, — смог взять под контроль кинотеатры во всем мире.
Джавиц Уайлд назначил ей назавтра десятиминутную встречу. И это означало только одно — он принял ее предложение. Осталось лишь обговорить детали.
«Я соглашусь на все. На все решительно», — повторяет Морин про себя.
Само собой разумеется, что за десять минут невозможно рассказать о том, что происходило в эти восемь лет — четвертую часть ее жизни — потраченные на создание фильма. Бессмысленно будет описывать, как она училась искусству режиссуры, как снимала рекламные ролики, а потом поставила две короткометражки, снискавшие успех в провинциальных городах и нескольких нью-йоркских барах, где устраивали просмотры «альтернативного кино». Как заложила в банке полученный по наследству дом, чтобы получить необходимый для съемок миллион. Как осознала, что эта встреча — ее последний шанс, ибо второго дома у нее нет и закладывать больше нечего.
Она следила за карьерой своих сокурсников, которые бились-бились, да и предпочли уютный мир коммерческой рекламы или скучную, но надежную работу в одной из многих компаний, выпускающих телесериалы. Ей этот путь заказан: после того как ее короткометражки были одобрительно приняты публикой, Морин стала мечтать о большем, и мечты эти уже стали ей неподвластны.
Она была убеждена, что ее миссия — преобразовать этот мир в нечто более пригодное для жизни. Объединившись с другими, подобными ей, показать, что искусство — не только способ забавлять или развлекать сбившееся с пути общество. Надо еще и показывать пороки и недостатки его лидеров, спасать детей, в эту самую минуту умирающих с голоду где-нибудь в Африке. Выявлять проблемы окружающей среды. Бороться против социальной несправедливости.
Слов нет, проект амбициозный, однако Морин уверена, что ей хватит упорства довести его до конца. А для этого нужно очистить душу и прибегнуть к тем четырем силам, которые всегда вели ее, а силы эти — любовь, смерть, мощь и время. Необходимо любить, потому что мы любимы Богом. Необходимо сознавать неизбежность смерти, чтобы острее чувствовать жизнь. Необходимо бороться, чтобы расти, — но при этом не угодить в ловушку власти, которую можем обрести в ходе этой борьбы, ибо знаем, что власть ничего не стоит. И наконец, необходимо как должное принимать, что наша душа — пусть даже она бессмертна — пребывает в плену у времени со всеми его ограничениями и возможностями.
Но душа и в этом состоянии может работать над тем, что дарует ей отраду и удовольствие. И Морин своими фильмами внесет свой вклад в спасение распадающегося у нее на глазах мира, в преобразование действительности, в изменение рода человеческого.
Потеряв отца, который всю жизнь сетовал, что так и не смог заниматься тем, о чем всегда мечтал, Морин поняла нечто очень важное: разительные перемены происходят с человеком именно в такие кризисные моменты.
Ей бы не хотелось повторить судьбу отца. Неприятно было бы сказать дочери: «Я хотела и в определенную минуту даже могла, но не нашла в себе мужества рискнуть всем». И получив наследство, она тотчас поняла, что оно дано ей по одной-единственной причине — ради того, чтобы она выполнила свое предназначение.
И Морин приняла этот вызов. Еще в ранней юности, в отличие от своих сверстниц, мечтавших стать киноактрисами, она хотела лишь рассказывать истории, которые заставят будущие поколения людей улыбаться и мечтать. Примером ей служил «Гражданин Кейн» — фильм о радиокомментаторе, осмелившемся критиковать могущественного газетного магната, ставший классикой не только благодаря сюжетной канве, но еще и потому, что новаторски и творчески затрагивал этические и технические проблемы своей эпохи. Одним-единственным фильмом его создатель обессмертил свое имя.
Одним-единственным. И первым.
И это при том, что сам Орсон Уэллс никогда больше не смог достичь взятой им высоты. При том, что сошел со сцены (да, так бывает), и сейчас его помнят только исследователи и знатоки кино. Нет сомнения, что скоро кто-нибудь заново откроет его гений. Уэллс оставил потомкам не только своего «Гражданина Кейна», но и преподал им урок: достаточно сделать блистательный первый шаг — и вся твоя дальнейшая карьера обеспечена.
Морин поклялась себе, что никогда не забудет, через какие трудности и испытания ей пришлось пройти. И постарается сделать так, чтобы человек стал вести более достойное его существование.
А поскольку первым может быть только один фильм, она сосредоточила все свои нравственные и физические силы, всю эмоциональную энергию на единственном проекте. Не в пример друзьям, рассылавшим сценарии, синопсисы, сюжеты и работавшим одновременно над несколькими идеями, ни одна из которых, впрочем, не приносила результатов, Морин душой и телом предалась своим «Тайнам подземелья» — истории о том, как пять монахинь попадают в руки сексуального маньяка. И вместо того чтобы попытаться обратить его к вере и нормам христианства, приходят к выводу, что возможно только одно решение — принять правила его извращенного мира и отдаться ему, чтобы он через любовь сумел постичь величие Бога.
Замысел ее был прост: голливудские актрисы, как бы знамениты они ни были, лет в тридцать пять исчезают с экранов. Они продолжают мелькать на страницах глянцевых журналов, посещают благотворительные вечера, блистают на празднествах, церемониях и торжествах, а потом стараются подогреть гаснущий интерес замужествами и разводами, а также публичными скандалами — но былую славу им удается вернуть лишь на несколько месяцев, недель или дней. И в этом промежутке между невостребованностью и полнейшим забвением деньги уже не играют для них особо значительной роли: они готовы принять любое предложение — лишь бы снова появиться на экране.
И Морин приблизилась к женщинам, которые всего десять лет назад находились на вершине славы, а теперь, с ужасом чувствуя, как уходит из-под ног почва, отчаянно пытались вернуться туда, где были раньше.
В таком деле, как кино, немыслимо начинать со смирения и самоуничижения. Великая тень Орсона Уэллса являлась ей во снах: «Замахнись на невозможное. Перемахни несколько ступенек, раз уж по воле судьбы оказалась у подножия. Лезь вверх, пока не выдернули лестницу. Будет страшно — помолись, но не отступай». Она знала — у нее великолепный сюжет, первоклассный актерский состав, а потому необходимо снять такое кино, которое было бы принято крупными студиями и дистрибьютерами, но при этом — не поступиться качеством.
Необходимо сделать так, чтобы искусство и коммерция шли рука об руку.