— Что ж, в таком случае они, вероятно, будут правы, — помолчав, сказала Люси.
Я кивнул, хотя Люси и не могла этого видеть.
— Я не верю в то, что у Трули было тайное соглашение с Тедди Мартином. Соглашение составил Грин, и именно он сфабриковал улики против Притзика и Ричардса.
— Не сомневаюсь в том, что ты прав.
— Трули сказал правду.
— Охотно верю.
Я молчал, тупо уставившись на пузырьки в кастрюле с кипящим соусом. У меня опять свело плечи, и я уже жалел о том, что выпил столько вина.
— Тебе очень больно, да? — нарушила молчание Люси.
Я пошевелил языком, стараясь убрать привкус вина.
— Господь свидетель, очень.
— Ты так старался сделать все, как надо, но появляется этот человек, который просачивается сквозь существующую систему, разъедая ее.
— Он оскверняет правосудие.
«Оскверняет». Наверное, это во мне говорит мерло.
— О, Самец! — воскликнула Люси, и я буквально увидел, как она улыбается. — Правосудие не имеет никакого отношения к справедливости. Ты ведь и сам знаешь.
Допив мерло, я выключил плиту под соусом. Соус получился густым, с кусочками помидоров, оливками и изюмом. Я занимался готовкой, хотя есть мне совершенно не хотелось. Наверное, мне просто надо было найти себе какое-нибудь полезное занятие.
— Разумеется, знаю, однако это неправильно.
— Юриспруденция есть состязательный процесс, во время которого правосудию надлежит оставаться в рамках определенных юридических норм и следить за завершением игры. Правосудие — это окончательный вердикт. Оно не связано с понятиями добра и зла. Правосудие обеспечивает порядок. Но только люди способны обеспечить то, что ты называешь справедливостью.
— Господи, Люсиль, как я хочу, чтобы ты была здесь! — тяжело вздохнул я.
— Знаю. — Она говорила так тихо, что я с трудом разбирал слова. — Но ты по-прежнему Величайший в Мире Детектив, мой сладкий. Этого у тебя никто не отнимет.
И тут я неожиданно для себя улыбнулся.
Какое-то время мы оба молчали, затем Люси сказала:
— Помнишь Трейси Маннос с Восьмого канала? Мы познакомились на приеме у Грина.
— Конечно. Она управляющий директор.
— Трейси позвонила мне на прошлой неделе. Договорилась о том, чтобы филиал их студии в Батон-Руж сделал пробную съемку с моим участием. Увидев результат, она предложила мне работу в качестве штатного юридического обозревателя.
— В Батон-Руж? — спросил я.
— Нет, Элвис. У вас в Лос-Анджелесе.
Я лишился дара речи. Казалось, мерло шибануло мне в голову.
— В деньгах я только выиграю, и мы будем ближе к тебе, однако это такой серьезный шаг… — В голосе Люси сквозила неуверенность.
— Ты переедешь в Лос-Анджелес? — спросил я, не в силах поверить собственным ушам.
— Мне надо хорошенько подумать. Есть Бен. Есть мой дом и мои друзья. И я не знаю, как быть с Ричардом.
— Пожалуйста, соглашайся. — Мой голос звучал хрипло.
Люси снова умолкла. Наконец она произнесла:
— Я пока еще ничего не решила. Я должна подумать.
— Я сказал Джо, что собираюсь перебраться в Батон-Руж.
Еще одна пауза.
— Это правда?
— Да.
— И ты готов на это пойти?
— Да.
— Почему?
— Ты же знаешь, Люси. Потому что я тебя люблю.
Люси долго молчала, а когда наконец заговорила, то в ее голосе появились радостные нотки.
— Мне нужно подумать.
— Позвони мне завтра.
— Возможно, к завтрашнему дню я еще не буду знать ответ.
— А ты все равно позвони.
— Я тебя люблю, Самец, — сказала Люси. — Не забывай об этом.
Люсиль Шенье положила трубку, а я лежал на полу кухни и улыбался, уставившись в потолок. И вскоре до меня дошло, что я наконец придумал единственный способ сделать так, чтобы в отношении Джонатана Грина восторжествовала справедливость.
Или, по крайней мере, справедливость в первом приближении.
Глава 39
Для начала я позвонил Эдди Дитко. Он приехал вечером; кашлял, шмыгал носом, но с радостью поужинал спагетти с соусом «Путанеска» и выслушал мой рассказ о событиях в ангаре под ретрансляционными вышками, старательно записав каждое слово. Когда я закончил, Эдди торжествующе ухмыльнулся и сказал, что может гарантировать целый подвал на первой полосе.
— Да, когда все всплывет наружу, поднимется большая шумиха, — хмыкнул он.
— На это и рассчитано.
После ухода Эдди я позвонил Трейси Маннос, и та уже в двадцать минут одиннадцатого связала меня с Лайлом Стоджем. Лайл и Марси вели не только пятичасовой, но и одиннадцатичасовой выпуск новостей. Лайл страшно обрадовался моему предложению дать интервью.