— Он делает именно то, о чем говорил, — заметил я.
— Прикрывает свою задницу, — проворчал Пайк.
Заметив, что мы смотрим телевизор, старуха развернула его к нам.
Ведущий перешел к рассказу об обвинениях, выдвинутых против Анджелы Росси. Затем повторили сюжет с Луизой Эрл, который я видел вчера вечером. Миссис Эрл со слезами на глазах обвиняла Анджелу Росси в том, что та подбросила ее сыну фальшивые деньги. Миссис Эрл утверждала, что вынуждена была лгать под давлением полиции. Слезы казались настоящими. Боль казалась настоящей. Рядом с Луизой Эрл стоял Джонатан Грин. Позади стоял Эллиот Трули. И оба, казалось, страшно сочувствовали миссис Эрл.
Пайк отвернулся.
— Не могу на это глядеть.
Я же не отрывал взгляда от экрана телевизора. Я смотрел на Грина, смотрел на Луизу Эрл и ничего не понимал.
— Если то, что мы думаем о Лестере и Луизе Эрл, правда, почему такой человек, как Джонатан Грин, рискует своим положением?
— Потому что он сволочь. — Заявление в духе Пайка.
— Пресмыкающееся, — подхватил я.
— Мы можем обсуждать все это до бесконечности, но единственный способ выяснить, что происходит с этими людьми, заключается в том, чтобы спросить у них об этом, — блеснув стеклами очков, заявил Пайк.
Молодой официант наблюдал за нами. Ему не нравилось, что мы не притронулись к еде, и вид у него был обеспокоенный. Он сказал что-то пожилой женщине. Та посмотрела на нас и нахмурилась, так как ей, видимо, передалось его беспокойство.
Парень подошел к нам и поинтересовался, что случилось. Пайк посмотрел на него и решительно встал с места.
— Возможно, и случилось. Но если так, мы все исправим.
Выехав на автостраду на Санта-Монику, мы направились к Олимпик-Парк, где жила Луиза Эрл. Мы дважды постучали в дверь и три раза позвонили, но ответа не было.
— Я загляну сзади, — предложил Пайк.
Он скрылся за домом. День был солнечный, и те самые три девчушки грелись на крыльце дома напротив. Я им помахал, и они помахали в ответ. Мы уже чувствовали себя старыми знакомыми. Пайк появился из-за дома с противоположной стороны.
— Дома никого нет.
— В таком случае поехали к Лестеру.
Дом Лестера нисколько не изменился со времени моего прошлого приезда. Выжженный солнцем дворик по-прежнему был мертвым, «фэрлейн» по-прежнему был ржавым, и все вокруг было по-прежнему покрыто слоем серого песка. Оставив машину на улице, мы прошли по серой земле к дому. Входная дверь была открыта, и изнутри доносилась музыка. Джордж Бэйкер исполнял «Маленькую зеленую сумку». Когда мы приблизились к дому, Пайк спросил:
— Чувствуешь запах?
— Да.
Изнутри тянуло сладковатым терпким запахом гашиша.
Когда мы подошли к двери, стучать не пришлось. Джонна Лестер сидела на кушетке, жадно затягиваясь стеклянной трубкой, а под потолком, разгоняя дым гашиша, крутились лопасти вентилятора. На Джонне были футболка с эмблемой Мичиганского университета, шорты и пластиковые шлепанцы. Вокруг заплывшего левого глаза красовался багровый синяк, а подошвы шлепанцев были измазаны чем-то темным, словно она ступила в грязь. Увидев меня, Джонна глуповато улыбнулась и показала трубкой на свой глаз.
— Помогает от боли. Хотите затянуться?
Мы вошли в дом. Сквозь запах гашиша пробивался еще какой-то запах. Я развернул Джонну лицом к себе, чтобы лучше рассмотреть синяк.
— Это дело рук Джеймса?
Она высвободилась и снова помахала трубкой.
— Это было в последний раз, уж можете мне поверить, — пробормотала она, сделав очередную затяжку.
— Нам нужно с ним поговорить.
— Он в ванной, — хихикнула Джонна Лестер. — Это его самое любимое место в доме. Он так всегда говорил. — Она снова хихикнула.
— Будьте добры, передайте ему, что нам хотелось бы с ним поговорить.
Другой запах был сырым и старым, напоминающим запах сгнившей дыни.
Джонна Лестер бессильно опустилась на кушетку.
— Эта песня такая клевая…
Подойдя к проигрывателю, Джо Пайк выключил его. Джонна Лестер скорчила гримасу:
— Эй, что вы делаете!
— Джеймс? — окликнул я.
Джонна Лестер с трудом поднялась на ноги и сердито махнула в глубь дома.
— Он там, раз вам так хочется видеть этого гада. Пошли, покажу.
Мы с Пайком переглянулись, и Пайк, достав «питон» калибра 357, прижал его к бедру. Мы вышли следом за Джонной из гостиной и оказались в маленьком коридоре, ведущем к ванной. Ванная была старая, построенная примерно в пятидесятых годах, с вздыбившимся линолеумом на полу, проржавевшими трубами и дверью в душ из хрупкого стекла, о которое можно здорово порезаться, если неудачно упасть. Остановившись на пороге, Джонна Лестер махнула трубкой с гашишем.