Хок понимал, что должен присоединиться к остальным, но решил, что они могут немного подождать. Капитан хотел воспользоваться возможностью и привести свои мысли в порядок. Он осмотрел спальню Адаманта – чистую, аккуратную и хорошо меблированную. Кровать, например, представляла собой огромное ложе с балдахином, весьма элегантное и дорогое. Словом, защитник реформ жил, как настоящий король. Впрочем, никто и не ждал, что Адамант будет изображать из себя нищего, но такая роскошь обеспокоила Хока. Адамант уверял, что дом ему нашли вожди партии Реформ. Откуда они взяли деньги? Кто их финансирует? Очевидно, рабочие гильдии, а также богатые сторонники. Но этого явно недостаточно, чтобы покупать подобные дома. Хок нахмурился. Впрочем, такие вопросы – совсем не его дело. Он здесь только для того, чтобы защищать кандидата.
Пока с защитой получалось плохо. Кровавые существа застали его врасплох. Если бы Мортис не спас их своим колдовством, выборы закончились бы, даже не начавшись. Очевидно, Мортис – какой-то колдун. Но Адамант должен знать, что сотрудничество с колдуном может служить основанием для отстранения кандидата от выборов. Тогда зачем ему нужно, чтобы Хок и Фишер встретились с Мортисом? Кто он, этот Мортис? Призрак? Хок вздохнул. Он пробыл здесь только час, а уже возникло множество вопросов. Судя по всему, случай с Блекстоуном может повториться. Хок вышел из комнаты и спустился по лестнице.
Холл сиял чистотой, от льда и крови не осталось и следа. Видимо, снова работа Мортиса. Фишер ждала мужа у подножия лестницы, закутавшись в плащ. Один взгляд на ее нахмуренное лицо сказал Хоку, что ей так же не повезло с одеждой, как и ему. Он спустился к Изабель, огляделся, чтобы удостовериться, что они одни, и прошептал:
– Я покажу тебе свой наряд, если ты покажешь мне свой.
Фишер усмехнулась, а потом, пересилив себя, улыбнулась.
– Ты первый.
Хок распахнул одним махом плащ и встал в горделивой позе. Фишер покачала головой.
– Ты похож на сутенера с улицы Угольщиков. Но все равно мои дела хуже.
Она распахнула плащ, и Хоку пришлось прикусить губу, чтобы удержаться от смеха. Очевидно, у Даниель не нашлось подходящего платья, и она пошла на компромисс, предложив Фишер мужскую одежду. Причем очень старую и очень ветхую. Рубашка и брюки, вероятно, когда-то белые, с годами приобрели грязно-серый цвет. Манжеты – с бахромой, на рукавах и коленях красовались заплаты разного цвета, не хватало нескольких пуговиц.
– Очевидно, изначально эти тряпки принадлежали садовнику, – произнесла Фишер сквозь зубы. – Хок, мы не можем выйти в таком виде на улицу. Люди помрут со смеху, увидев нас.
– Значит, надо просто не распахивать плащей, – мрачно ответил он.
– Капитан Хок! – позвал Медлей, выглядывая из двери кабинета. – Мне показалось, что я слышу голоса. Все в порядке?
– Да. Отлично.
Медлей вышел в коридор, за ним – Адамант и Даниель. Они переоделись и выглядели аккуратно и изящно.
– Если вы готовы, может, продолжим? – спросил Медлей. – Мортис знает, что мы идем к нему, а он не любит ждать. В последний раз, выйдя из себя, он призвал на нашу голову полчища лягушек. Понадобилось несколько часов, чтобы выгнать противных маленьких тварей из дома.
– Если он ваш друг, – сухо проговорила Фишер, – то ваши враги, должно быть, очень могущественны.
– Так и есть, – согласился Адамант. – Будьте добры, следуйте за мной…
Пройдя несколько коридоров, они в конце концов вышли в комнату с голыми каменными стенами и вычищенным до блеска каменным полом. Хок настороженно огляделся, подумав, не ждут ли от него каких-нибудь слов? Пока он размышлял, Медлей остановился в центре комнаты и наклонился к полу. Он взялся за большое стальное кольцо, и Хок только сейчас заметил крышку люка. Фишер взглянула на Адаманта.
– Вы держите своего колдуна в погребе?
– Он сам так захотел, – объяснил Медлей. – Ему лучше в темноте.
Хок взглянул на Адаманта.
– Вы говорили, что Мортис мертв. Не будете ли вы так добры объяснить?
Адамант жестом приказал Медлею отойти от люка, и тот повиновался. Когда он заговорил, осторожно подбирая слова, голос его был тихим и ровным.
– Мортис – мой старый друг. Вместе с ним мы пережили много неприятностей. Я во всем доверяю ему. Он – первоклассный колдун, один из самых могущественных в городе. Умер всего пять месяцев назад. Я даже был на его похоронах.
– Но если он мертв, – спросила Фишер, – кого вы держите в погребе?
– Зомби, – ответил Медлей. – Мертвое тело, оживленное колдовской волей. Мы точно не знаем, что произошло, но Мортис защищал нас от нападения колдовских сил и не смог уберечься. Заклинание убило его, но он сумел удержать свою душу в мертвом теле. В известном смысле он и жив и мертв одновременно. К несчастью, тело его продолжает медленно разлагаться, он постоянно испытывает боль. И поэтому… довольно вспыльчив.
– Он запер себя в разлагающемся теле, как в тюрьме, – добавил Адамант, – потому что не мог оставить меня без защиты.
– Его звали Маска, но он в те дни называл себя Мортисом, – сказала Даниель. – Шутка в некотором роде.
– Хорошо. Давайте познакомимся с трупом, – предложил Хок.
– Думаю, вам будет трудно с ним поладить, – заметил Медлей.
Он опять нагнулся и, собравшись с силами, дернул за кольцо. Крышка люка откинулась на скрипящих петлях, и в комнату ворвался поток морозного воздуха. Хок поежился от холода, его руки покрылись гусиной кожей. Адамант зажег лампу и начал спускаться по узкой деревянной лестнице, которая вела в темноту погреба. Даниель подобрала подол платья и последовала за ним. Хок и Фишер переглянулись и тоже начали спускаться. Замыкавший шествие Медлей закрыл за собой крышку люка.
В погребе было темно и очень холодно. Хок закутался в плащ, из его рта шел пар. Спуск по лестнице казался бесконечным. Наконец лампа Адаманта осветила большую квадратную комнату с голыми стенами, заполненную большими глыбами льда. Все предметы покрывала сверкающая изморозь, а лампу окружала слабая радужная дымка. В середине комнаты на грубом деревянном стуле неподвижно сидело маленькое мумифицированное существо, закутанное в белый плащ. Подойти к мумии было невозможно, и Хоку пришлось рассматривать ее на расстоянии. Кожа на лице превратилась в кожаную пленку, обтягивающую череп, а ладони – в костяные клешни. На месте глаз – ввалившиеся впадины с плотно закрытыми веками. Остальные части тела скрывал плащ, чему Хок был только рад.
– Я так понимаю, что лед нужен, чтобы защитить тело, – прошептал он наконец.
– Холод лишь замедляет процесс разложения, – ответил Адамант.
– Мне кажется, было бы милосерднее не мучить беднягу, – сказала Фишер.
– Вы не понимаете, – не согласился Медлей. – Он не может умереть. Его душа привязана к телу, пока оно существует хоть в каком-то состоянии.
– Он принес такую жертву ради меня, – уточнил Адамант, – потому что я нуждался в нем. – Его голос прервался. Даниель сочувственно положила руку на плечо мужа.
Хок дрожал, и не только от холода.
– Вы уверены, что он все еще здесь? Он слышит?
Мумифицированное тело зашевелилось. Запавшие веки открылись, обнажив ярко-желтые глаза.
– Может быть, я и мертв, капитан Хок, но не глух. – Голос мертвеца был низким и хриплым, но удивительно ровным. Его взгляд остановился на Хоке и Фишер, а рот искривился, что, наверное, означало улыбку. – Хок и Фишер. Единственные честные Стражи в Хейвене. Я много слышал о вас.
– Я надеюсь, ничего хорошего, – сказала Фишер.
Мертвец едва заметно усмехнулся.
– Джеймс, ты попал в прекрасные руки. У твоих телохранителей грозная репутация.
– Если забыть про случай с Блекстоуном, – уточнила Даниель.
– У всех бывают неудачи, – спокойно сказал Хок. – Вы можете быть уверены, мы защитим вас, сэр Адамант. Любому, кто захочет добраться до вас, придется иметь дело с нами.
– И мало найдется тех, кому это сходило с рук, – добавила Фишер.
– Кровавые существа едва не одолели вас, – возразила Даниель. – Если бы не вмешался Мортис, мы все были бы мертвы…