— Если пустить все на самотек, — остановил поток ее слов жестом, — он опять доведет себя до такого состояния, как был раньше. Пойдем, — я потянул невестку за собой, — взгляни только на него. Это совсем другой человек.
Я почувствовал, как Кларисса вздрогнула на последнем слове.
— Человек, — повторил я упрямо. — Убедись сама.
И распахнул перед невесткой дверь в спальню брата. Я очень надеялся, что Дерек не лежал на кровати, по обыкновению, а выполнял физические упражнения, как посоветовал медицинский анализатор после последней нашей с ним прогулки. Дереку даже не пришлось вставать на карачки, изображая домашнее животное. Правда, от новой распечатки у меня скальп поднялся на несколько сантиметров над черепом, лучше бы я его не читал — ко всему, что было раньше, медик добавил сломанные многократно и неправильно сросшиеся кости и посоветовал все же определить несчастного больного хорошую специализированную клинику.
Дерек лежал на кровати, но и упражнений не выполнял — он сидел на стуле.
При нашем появлении втянул головой в плечи и сжался в комок.
— Встань! — рявкнул я.
Даже Кларисса вздрогнула от моего вопля.
— Чего орешь? — спросила она ошалело.
— Он понимает только команды в грубой форме, — огрызнулся я. — Сможешь по-другому управлять им, я буду только рад.
Дерек медленно поднялся. Движения давались ему еще с трудом, но на ногах он уже мог стоять без поддержки.
— Днем слушать и выполнять ее просьбы и приказы! — я даже не попытался снизить тон и показал рукой на Клариссу.
— Лаской надо, лаской, — фыркнула невестка и смело подошла к Дереку. — Садись.
Она провела кончиками пальцев по его тощей руке. Даже с того места, где стоял я, было видно, как каждый волосок на теле Дерека встал дыбом. Но руки он не отдернул и покорно снова сел на стул.
От сердца отлегло: завтра можно смело выходить на службу — эти двое хоть и испытывали неприязнь друг к другу, но сумеют договориться. Прежде всего за Клариссу я был спокоен — она очень хотела переспать с талийцем.
ГЛАВА 6
Для того чтобы очутиться с талийцем в постели, Кларисса пошла бы на все, в этом я не сомневался. Навязчивая идея получить нескончаемое удовольствие прочно засела у невестки голове. Порой мне казалось, что она пошла бы и на унижения, чтобы получить желаемое…
И все равно первый день на службе думал не переживу — домой бежал, казалось, впереди шаттла. Я совершенно не волновался, что Дерек останется голодным — повариха по моей просьбе готовила для больного отдельно, согласно предписанию домашнего медика, а Кларисса, следуя букве закона, и мертвого накормила бы — настойчивости и напористости ей не занимать. Переживал больше, пожалуй, за прогулки и за соблюдение режима… Опять же к Клариссе могли заявиться в гости подружки, и за сплетнями та совершенно могла забыть о больном. А еще и застесняться внешнего вида «своего» талийца. Да мало ли что могло случиться в мое отсутствие?
Пулей влетел на второй этаж, на цыпочках подкрался к комнате брата и обалдело замер на пороге, не решаясь пройти в приоткрытую дверь, — Дерек лежал на боку, подперев щеку кулаком, а Кларисса сидела на стуле и с выражением читала вслух книгу. Меня не столько поразил внимательно слушающий Дерек, сколько невестка. Кларисса и книга — мне всегда казалось, что это несовместные вещи.
Тихо отступил от двери, стараясь не нарушить идиллию. А внутри ревность когтистой лапой карябала все до крови. Пропал. На него смотрел и понимал — пропал я. Было бы из-за чего пропадать? Ни кожи, ни рожи. А ревность совсем по другому поводу, только не хотел себе признаться в этом — я смог заставить его подчиняться мне только посредством грубых окриков. Неожиданно сам себе стал противен…
— Все, — Кларисса громко захлопнула книгу, — на сегодня достаточно. Будешь завтра хорошо себя вести, прочитаем больше…
— Что значит, будешь себя хорошо вести? — схватил невестку за руку, едва она вышла из дверей.
— Ты мне руку хочешь сломать? — возмутилась Кларисса.
— Нет, — виновато произнес я и разжал пальцы.
— Кушал твой больной плохо и на лужайке отвратительно выполнял упражнения. У меня и то лучше получалось, хотя, ты знаешь, со спортом я не дружу, — доложилась «сиделка». — И рявкать на него не надо, он этого боится, как, впрочем, и я.