Проснулся и похолодел от ужаса… Кричали… Это не могло быть человеческим криком. Или могло? Натянул очки, наушники не понадобились — и без них было ясно понятно, что почти нечеловеческий вопль шел из соседней комнаты. Так и было. Кричал Дерек. Я видел сквозь стену, как он выгибался, словно его тело пронзала нестерпимая боль и кричал… Кричал… Страшно кричал.
Я выскочил в коридор. Клариссы не видно — значит, до нее не доносились нечеловеческие вопли. Иначе примчалась бы вперед меня. Я сдвинул очки на лоб — пока они мне не нужны, ворвался комнату брата, одним прыжком подскочил к кровати.
— Дерек! — позвал я талийца и погладил руками корчившееся, словно в страшных муках, тело. — Тебе приснился кошмар. Пожалуйста, проснись. Успокойся. Это всего лишь кошмар.
Я был уверен, что Дерек не слышал меня, но не чувствовать моих прикосновений не мог. На лбу у талийца бисеринками выступил холодный пот, а тело под рубахой конвульсивно содрогалось. Бежать за Клариссой не хотелось, но разбудить Дерека никак не удавалось. Я схватил его за плечи и с силой тряхнул почти безвольное тело. Дерек наконец открыл глаза и ошалело уставился на меня.
— Тебе приснился плохой сон…
Я старался говорить, четко произнося слова. Даже если он меня не слышал, то смог бы по губам догадаться, что я хотел ему сказать.
— Ижвини, — прошипел Дерек.
— Ничего, — потрепал я его по щеке. На самом деле колючий — завтра вечером после работы надо побрить его. И помыть. После сегодняшнего кошмара его тело, а не только лоб, как мне показалось вначале, покрылось липким потом. А может, сейчас? После теплого душа спаться будет лучше.
Говорить что-то было бесполезно. Я потянул Дерека за рукав рубахи — он безропотно поднялся с постели и, понуро опустив голову, поплелся за мной. Я уже почти не обращал внимания на его покорный вид, когда он находился рядом со мной. Раб! Даже как-то противно. Здоровый, должно быть, мужик был, когда находился в полной силе. И раб! Домашнее животное! Презрительно скривился, глядя на талийца, шедшего чуть сзади.
Втолкнул его в свою санитарную комнату. Стащил с него промокшую от пота рубаху, штаны — дольше объяснять, проще самому сделать. Сам разделся. Взял Дерека за руку и завел в душ. С потолка сразу потеки обжигающие струи. Не знаю, как талийцу, но я люблю воду погорячее. Не нравится — пусть скажет об этом, а иначе придется потерпеть.
Взял в руки губку, намылил ее мылом ручной работы — на дух не переносил шампуни и прочую химию. Мыло заказывал у знакомого мыловара, тот привозил товар на планету несколько раз в год и отвечал за качество — отдушки и те были натуральными. И волосы привык мыть таким же мылом. Правда, сейчас у талийца на теле не было ни волосинки — сам лично сбрил по совету медицинского анализатора. Теперь мыть его одно удовольствие — не надо задумываться, что какую-то часть тела промою не так качественно, как требовалось. Дерек стоял, как истукан, под горячем душем — поднял одну руку, когда я промывал его одну подмышку, опустил, поднял другую. Кукла-марионетка. Тьфу. Гневно сплюнул на мраморный пол, противно до тошноты. Точно так же равнодушно поднял одну ногу, когда я промывал его пах, затем другую. Раздвинул руками ягодицы, чтобы я губкой прошелся и там же. Мне не трудно, помыл Дерека целиком и полностью.
Он почти не содрогался в ужасе от моих прикосновений, как при самом первом мытье.
Пожертвовал своим самым любимым пушистым полотенцем — вытер Дерека от макушки до пяток. Сам довольствовался полотенцем поменьше. Осталось одеть его во что-нибудь чистое. Моя одежда Дереку, однозначно, маловата. А от Джеффри осталась только старая поношенная пижама. Спать в ней еще можно, но… Выходить даже на лужайку во двор дома опасно — может рассыпаться на составляющие под солнечными лучами.
Впрочем… Я могу запихнуть рубашку и штаны, которые снял с Дерека, в стиральную машину. К утру они не только постираются, но и высохнут. Придется, правда, доплатить за недогруз белья солидный штраф… А если к ним добавить еще и постельное белье с кровати Дерека? И одеяло… Для объема и веса. Поспит под простынкой, зато с утра сможет одеться во все чистое…