— Ники! — заорал он в трубку как оглашенный. — Ну наконец-то. Созрел никак? А то мы его приглашаем на сборища и курса, и группы, а он нас посылает на какую-то дальнюю планету. А тут сам прорезался с инициативой.
Хотел спросить, когда это было, но решил, что пока лучше промолчать. Обязательно уточню при личной встрече.
— Нас много на каждом километре? — произнес я условную фразу.
— Много-много, — продолжил кричать Джон.
— У меня совершенно нет контактов, — предпринял я попытку оправдаться.
— И не надо, — остановил мой спич одногруппник. — У меня все есть: и адреса, и явки. Обзвоню, соберу. Главное, ты приходи, Ники. Не отскочи в последний момент. Все наши хотят встретиться с тобой.
— А девочки? — поинтересовался я на всякий случай. С парнями встретиться, естественно, приятно, но девушки, как правило, на подобных вечеринках вспоминали такие мелочи, о которых все и думать-то забыли. Мне ли не знать это, как аналитику. Надо, чтобы и однокурсницы пришли.
— А вот с девочками сложнее, — как-то сразу сник Джон. — Сам понимаешь, возраст такой: либо карьеру делают, либо рожают детей. Замечу, правда, среди них есть и такие, которые успевают и одно, и другое. Анастейшу помнишь?
Как ни странно, но Анастейшу я прекрасно помнил. Она не давала мне прохода. А еще Энни, Бетти, Синди, Конни, Джули, Люси, Молли, Кристи. Это с их легкой руки все стали называть меня Ники, а не Ник или Никас. Я был свой среди них. Однажды, курсе на третьем, прямо на медиане, мы устроили фотосессию, чтобы было потом что вспомнить. Подурачились от души. На заключительной фотографии я и наши девушки — восемь девок, один я. Я на фото молодой, необузданный, кудри до плеч, улыбка до ушей. Как же! Девчонки сфотографировались только со мной, с остальными парнями фоткаться отказались наотрез, заявив, что каждое фото из той фотосессии должно быть уникальным. На самом деле девушки схитрили. А реальную причину отказа знал только я один, ну не считая самих девчонок. Я сейчас никому не расскажу, даже под пытками, что все они были в меня влюблены. Не по очереди, а разом. Как давно это было и все неправда, не из этой жизни.
А я тогда получил титулы «Мистер очарование» и «Мистер смайл».
Сейчас же я не ношу кудрей и не улыбаюсь так открыто, как на той фотографии.
Мне нравилась еще одна фотография. На ней я, Джон и… кажется, Пит. Впрочем, кто третий, совершенно неважно. Мы стоим на крыше общежития, ветер развевает наши длинные волосы, над нами бесконечное ультрамариновое небо, а под ногами бездна — все впереди и ничего позади. Все только настоящее. Фотограф подобрал настолько удачный ракурс и, казалось, что мы не стоим на ровной поверхности, а парим между небом и землей.
Страшно захотелось отыскать старые фотографии. Даже представить не могу, на каком носители они хранились.
— Что замолчал? — голос Джона вывел меня из прострации.
— И девушек, и парней хочу, очень хочу увидеть, — вздохнул я.
— Устрою, — заверил меня Джон. — Сколько готов на дам потратить! У нас принято — за все платят мужчины.
За все расплачиваются мужчины. Правильно, так и должно быть, и никак иначе. Папа часто повторял, чем больше сила, тем больше ответственность. И говорил это он мне, а не Джефу.
— Что замолчал? Прикидываешь? — хохотнул в трубку Джон. — Если что, поможем.
— Тогда неважно, — отозвался я. — Но у меня одно требование, так сказать, просьба, чтобы в заведении можно было покричать от радости и посмеяться в голос.
— Обеспечу, — заверил Джона. — Ники, ты не представляешь, как я хочу тебя увидеть.
Представляю. А как я хочу всех увидеть.
ГЛАВА 17
Я очень надеялся на встречу с однокурсниками. Нужен толчок, зацепка, чтобы начать хоть что-то вспоминать. А Дерек, как специально, уходил от ответов или давал расплывчатую информацию на мои наводящие вопросы, а то и вовсе никакой. Я обижался, он пытался меня утешить. Я злился. И ни к чему хорошему наши беседы не приводили…
Джон прорезался снова спустя несколько дней.
— Собираемся в ближайшие выходные в «Республике», — объявил он без предисловий.
— «Республика»? Это где? — с разбегу не смог вспомнить, что за заведение.