С одной стороны, Ревелл не воспринимал ничего, кроме боли и собственных криков. С другой стороны, с какой-то неестественной, кристальной ясностью он отмечал про себя все окружающее: травинки у глаз, неподвижность леса, ветки деревьев далеко наверху. И маленький грузовик, остановившийся на дороге.
Человек, который выскочил из грузовичка и склонился над Ревеллом, был одет в простую одежду фермера. У него было усталое, изборожденное морщинами лицо.
- Что с тобой, приятель?
- А-а-а. - закричал Ревелл.
- Я отвезу тебя к врачу. - Фермер сунул в рот Ревеллу кусок материи. - Прикуси. Тебе станет легче.
Легче не стало, но материя заглушила крики. Ревелл еще был в состоянии испытывать благодарность - он стеснялся их.
Он был в сознании и все помнил: поездку в сгущающихся сумерках, врача, короткий разговор между ним и фермером. Потом фермер ушел, а врач вернулся к Ревеллу. Он был молод, бледен и зол.
- Вы из тюрьмы?
Ревелл кричал сквозь материю. Голова судорожно тряслась. Его резали ледяными ножами, терли шею наждаком, в желудке кипела кислота. Суставы словно кто-то выворачивал-так человек за столом отрывает крылышко цыпленка. Кожу содрали, обнаженные нервы кололи иглами и жгли на огне, по натянутым мышцам били молотом, грубые пальцы выдавливали глаза изнутри. И все же гениальная мысль, вложенная в эту боль, не позволяла ему потерять сознание, погрузиться в забытье. Спастись от муки было невозможно.
- Какие звери... - пробормотал врач. - Я попытаюсь извлечь из вас эту коробку.. Не знаю, что из этого получится, ее устройство хранится в тайне, но я попытаюсь...
Он ушел и вернулся со шприцем.
- Сейчас вы уснете...
- Его нигде нет.
Уордмен в ярости глядел на врача, но понимал, что тот говорит правду.
- Так. Значит, кто-то его забрал. У него был помощник, который помог ему бежать.
- Никто бы не осмелился, - заметил врач.
- И тем не менее, - сказал Уордмен. - Я извещу полицию.
Через два часа полиция, опросив местных жителей, нашла фермера, подобравшего раненого человека и доставившего его к доктору Аллину в Бунстаун. Полиция была убеждена, что фермер действовал по неведению.
- Но не доктор, - мрачно заявил Уордмен. - Он наверняка сразу же все понял.
- Да,сэр, вероятно.
- И не доложил.
- Нет, сэр.
- Я поеду с вами. Подождите меня.
- Слушаюсь, сэр.
Они приехали без сирены, вошли в операционную и застали доктора Аллина моющим в раковине инструменты.
Аллин окинул их спокойным взглядом и сказал:
- Я вас ждал.
Уордмен указал на человека, лежащего без сознания на столе.
- А вот Ревелл.
- Ревелл? - удивился Аллин. - Поэт?
- А вы не знали? Так почему же вы помогли ему?
Вместо ответа Аллин пристально оглядел его и спросил:
- Вы, очевидно, сам Уордмен?
- Да, это я.
- Тогда, полагаю, это ваше, - сказал Аллин и вложил в руку Уордмена окровавленную черную коробку.
Потолок был пуст и бел. Ревелл писал на нем слова, но боль не проходила. Кто-то вошел в комнату и остановился у постели. Ревелл медленно открыл глаза и увидел Уордмена.
- Как вы себя чувствуете, Ревелл?
- Я думал о забвении, - проговорил Ревелл. - О поэме на эту тему.
Он посмотрел на потолок, но тот был пуст.
- Однажды вы просили бумагу и карандаш... Мы решили вам их дать.
Ревелл почувствовал внезапную надежду, затем понял.
- А, - произнес он, - а, вот что.
Уордмен нахмурился.
- В чем дело? Я могу дать вам бумагу и карандаш.
- Если пообещаю не бежать.
- Ну так что же? Вам не уйти; пора уже смириться.
- То есть я не могу выиграть. Но я не проиграю. Это ваша игра, ваши правила, ваше поле. Мне достаточно ничьей.
- Вы все еще думаете, что это игра... Хотите взглянуть, чего вы добились? - Уордмен открыл дверь, дал знак, и в комнату ввели доктора Аллина. - Вы помните этого человека?
- Да, - сказал Ревелл.
- Через час в нем будет черная коробка. Вы довольны? Вы гордитесь, Ревелл?
- Простите, - взглянув на Аллина, промолвил Ревелл.
Аллин улыбнулся и покачал головой.
- Не надо извиняться. Я тешил себя надеждой, что гласный суд поможет нам избавиться от такого зверства. - Его улыбка потухла. - Увы, гласности не было...
- Вы двое слеплены из одного теста, - с презрением сказал Уордмен. - Эмоции толпы - вот о чем вы только и можете думать. Ревелл - в своих так называемых поэмах, а вы - в своей речи на суде.
- О, вы произнесли речь? - Ревелл улыбнулся. - Жаль, что я ее не слышал.
- Речь получилась не блестящая, - сказал Аллин. - У меня не было времени подготовиться. Я не знал, что процесс будет продолжаться всего один день.
- Ну что ж, достаточно,-оборвал Уордмен.- Вы еще наговоритесь за долгие годы.
У дверей Аллин обернулся:
- Пожалуйста, подождите меня. Операция скоро кончится.
- Пойдете со мной? - спросил Ревелл.
- Ну разумеется, - сказал Аллин.