Выбрать главу

А вот коммандер Джеймсон кажется немного взъерошенной. Ее холодные бесстрастные глаза устремлены в мою сторону. Последние двенадцать минут она, не мигая, смотрит на меня. Я на несколько секунд перехватываю ее взгляд, пытаюсь увидеть хоть какое-то подобие души в ее глазах, но в них нет ничего, кроме ледяной ненависти и полного отсутствия совести.

Я отворачиваюсь, делаю несколько глубоких, медленных вдохов и пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь другом. Мысли возвращаются к Дэю.

В последний раз я видела его двести сорок один день назад – тогда он пришел ко мне домой попрощаться. Иногда хочется, чтобы Дэй обнял и поцеловал меня, как в тот последний вечер, когда мы прижались друг к другу и было не вздохнуть, а его губы впились в мои. Я гоню от себя это желание. Бесполезная мысль. Она напоминает мне об утрате, так же как вид людей, убивших мою семью, напоминает, что́ я потеряла; а еще напоминает, как я виновата перед Дэем за все, что отняла у него.

И потом, Дэй, возможно, никогда больше не захочет меня поцеловать. По крайней мере, когда узнает, зачем я просила его вернуться в Денвер.

Теперь Анден смотрит на меня. Я ловлю его взгляд, он кивает, уходит со своего балкона, а минуту спустя появляется на моем. Я поднимаюсь и вместе с моими телохранителями отдаю воинское приветствие.

– Садитесь, пожалуйста, – нетерпеливо машет Анден рукой.

Когда я опускаюсь в кресло, он нагибается до уровня моих глаз и добавляет:

– Как вы себя чувствуете?

Я пытаюсь согнать с лица румянец. После восьми месяцев без Дэя я ловлю себя на том, что улыбаюсь Андену, мне приятен его интерес, иногда я даже ищу его внимания.

– Спасибо, отлично. Я ждала этого дня.

– Конечно, – кивает Анден. – Вскоре они оба исчезнут из вашей жизни навсегда.

Он утешительно сжимает мне плечо, после чего исчезает так же неожиданно, как появился, в сопровождении слабого позвякивания медалей и эполет, а через несколько секунд появляется на своем балконе.

Я поднимаю голову, тщетно пытаясь изобразить браваду, поскольку знаю: ледяной взгляд коммандера Джеймсон по-прежнему устремлен на меня. Каждый сенатор поднимается, чтобы вынести свой вердикт, а я задерживаю дыхание и одно за другим прогоняю все воспоминания, в которых меня сверлят ее холодные глаза, складываю их в маленькое отделение на периферии сознания. Голосование, кажется, длится целую вечность, хотя сенаторы быстро произносят речи, которыми, по их мнению, угодят Президенту. После стольких казней никому не хватает смелости выступить наперекор воле Андена. Когда наступает моя очередь, я чувствую, как от сухости перехватывает горло. Несколько раз глотаю слюну.

– Виновна, – звучит мой голос четко и спокойно.

Серж и Мариана говорят следом. После чего мы выносим вердикт по делу Томаса. Три минуты спустя на балкон к Андену поспешно заходит человек (лысый, с круглым морщинистым лицом, в алой, до пола мантии, которую он придерживает левой рукой) и торопливо кланяется. Анден шепчет что-то ему на ухо. Я с безмолвным любопытством наблюдаю за их беседой, пытаясь предугадать по их жестам окончательное решение. Вскоре Анден и человек в мантии кивают, после чего последний обращается ко всему собранию:

– Мы готовы вынести приговоры капитану Томасу Александру Брайанту и коммандеру Наташе Джеймсон из восьмого подразделения Лос-Анджелесской патрульной службы. Прошу всех встать в честь блистательного Президента.

Сенаторы и я поднимаемся с мест, а коммандер Джеймсон с выражением крайнего презрения на лице устремляет взгляд на Андена. Томас замирает, повернувшись в сторону Президента и приложив руку к виску. Он остается в таком положении, пока Анден встает, распрямляется, заводит руки за спину. На мгновение в ожидании окончательного приговора наступает абсолютная тишина – только один голос имеет значение. Я подавляю приступ кашля. Инстинктивно стреляю глазами то в одного, то в другого принцепс-электа – теперь я это делаю постоянно. На лице у Марианы мрачное удовлетворение, у Сержа – явная скука. Сжимаю в кулаке незаконченное колечко из скрепок. Я знаю, оно оставит глубокие канавки на моей ладони.

– Каждый сенатор Республики вынес свой вердикт, – обращается к залу Анден.

Его слова звучат веско, в соответствии со стародавними требованиями к подобным речам. Удивительно, как ему удается говорить так тихо и в то же время так властно.

– Я принял во внимание их совместное решение, а теперь объявляю свое собственное.