Забрала меня тревога. Стою я тихо, не дышу, прислушиваюсь, а они, как на беду, вполголоса разговаривают.
Положил я на столик свой поднос, чтобы не мешал он мне, и тут вдруг подумалось мне: если эти вот люди - друзья Илье Григорьевичу, почему же не сказал он мне, что гостей к себе ждет? Не было в обычае у Дерягиных, чтоб гостеприимством пренебрегать… И забилось тревожно сердце у меня. В замочную скважину видна мне постель неприбранная. Нет, не позволил бы себе Илья мой посторонних в неприбранной спальне принимать!.. Но тут подумалось мне, что нехорошо этак тайком у дверей подслушивать, и, стало быть, решил я постучать.
Только поднял я руку, чтоб, значит, постучать в дверь, - слышу: за дверью ясно так мое имя назвали.
- Василий - верный человек, я на него, как на самого себя, положиться могу!
(Это голос Ильи).
- Нет, он ничего знать не должен! - спорит другой, незнакомый мне голос.
- В таком случае я отказываюсь! - сердится Илья.
«И от чего он отказывается, господи боже?» - думаю я.
Замолчали они там, потом слышу, опять шепотом заговорили.
Ну, думаю, ничего, видать, страшного нет. Хотел было постучать, да вспомнил, что Илья холодного чая не любит. Взял свой поднос и снова в кухню спустился.
А сомнение все грызет, не знаю уж - как тут быть. Илья - человек уже взрослый, опытный, не станешь же каждую минуту в дела его вмешиваться. Да и откуда было знать мне - что это за люди и зачем они к нему пришли? Может, сам Илья и впустил их с черного хода?
Задумался я и не помню уж - как на кухню попал. Однако ж минут через пятнадцать снова стою я у дверей спальни и стучу. А там все тихо за дверью. Немного погодя, щелкнул замок. А только голоса Ильи не слышно. Он по утрам всегда первый со мной заговаривал.
Толкнул я дверь ногой, вошел. В спальне - никого. Стою я посреди комнаты с подносом в руках, оглядываюсь.
Где же гости, где же Илья Григорьевич сам? Поставил я поскорей поднос на стол, прошел через внутреннюю дверь в мастерскую, оттуда - в лабораторию. Ну, никого и никого. Иду обратно и из мастерской заглядываю в спальню. Смотрю я, и… господи боже! Перед глазами у меня облако небольшое. Ну, словно кусок тумана нашего, петроградского, взяли да вроде как человека из него выкроили и в спальню впустили. И стоит это облако перед подносом, закрыло его собой…
А я подноса-то своего не вижу и думаю: «Ослеп я, что ли?» Поднял я руку, чтобы глаза протереть. А тут как раз туман-то с места и сдвинулся. И что же ты думаешь? Чайник в воздухе плывет, от него полоска светлая тянется, на руку похожа… Страх меня взял.
Обернулся я, растерянный, к окну, а оно открыто. Вся замазка со щелей сбита… Стало тут мне ясно, что неизвестные злодеи через это самое окно в спальню-то и проникли.
«Боже милостивый, что же с Ильей моим случилось?!» - думаю, и сам себя упрекаю, что тогда в дверь не постучался. Может, и спас бы его от беды…
- Не бойся, жизни Ильи Григорьевича никакая опасность не угрожает! - слышу вдруг из глубины спальни какой-то незнакомый голос.
А я только крещусь в страхе да твержу:
- Сгинь, сатана, рассыпься…
А человек-облако подошел ко мне, говорит этак внушительно:
- Ты меня не бойся, старина, я - такой же человек, как и ты! - и встал и стоит предо мною.
- Вот, возьми мою руку, тронь, сам убедишься, - говорит мне, и руку, стало быть, свою облачную мне протягивает.
Испугался я, отступил назад:
- Прочь от меня, злой дух! Где барин мой, что с ним
стало?
- Доверься мне, старик. Ты узнаешь все, если спокойно выслушаешь меня. Ну, дай же руку, познакомимся!
Слушаю я его, словно завороженный. И вот туман подплыл ко мне, тронул меня рукою. Почувствовал я теплоту живого тела, маленько пришел в себя, хоть и страшно было смотреть на облако, в котором живой человек прячется…
- Значит, познакомились! - слышу веселый голос из тумана. - А зовут меня - Бенарель. Теперь я буду иногда захаживать к вам.
- Господи! И что это за чудеса такие? - говорю я, и кажется мне, что теряю уже рассудок. - Откуда ты у нас появился, сатана?!
- Со дна океана, - отвечает он.
- Сгинь, сгинь! - снова перекрестился я.
- Ну, старик, некогда мне с тобой возиться, - я тороплюсь. Слушай же, - барин твой велел передать тебе несколько поручений, вместе с этой запиской. Вручить ее надо его товарищу, который вскорости должен вернуться из-за границы.
Зашевелился туманный человек, протянул светящуюся руку. А на конце ее висит белый, словно в молоке, листок. Набросился я на этот листок, дрожу весь и читаю:
«Дорогой Василий, я жив-здоров. Со мной ничего худого не случилось. Оставляю на твое попечение мастерскую и лабораторию. Если через месяц не вернусь, - объявишь всем, что я исчез. Содержание этой записки сообщишь Аспинедову, когда он вернется из-за границы.
Твой Илья».
- Куда он скрылся, куда вы его увели? - спрашиваю я эту тень облачную.
А он мне в ответ:
- Он находится в подводном мире белых теней!
- Боже милостивый, что это я слышу?! И когда же он вернется, голубчик мой?
- Вернется, когда это будет необходимо.
- Да ты-то кто? Откуда и почему вошел сюда через окно? Дьявол ты, из ада присланный, что ли? - распалился я.
- Нет, старина, я - не дьявол, а простой человек. Настанет день - и ты увидишь меня таким, каким я бываю в жизни, и пожалеешь о том, что так бранил меня.
- Да кто же тебя проклял, что ты образ человеческий потерял? Кто ж в этом виноват?
- Виноваты порядки, при которых мы живем…
- Так, стало быть, и вы?!
- Стало быть - и мы, - начал он и не докончил.
- А Дерягиных-то давно знаете?
- Еще с того времени, когда они Сапатиными прозывались! - засмеялся человек-туман.
А я и глаза вытаращил. Выходит, что тень эта - не враг Илье?!
- Я еще мальчишкой отбывал ссылку в том же сибирском поселении, что и Григорий Кириллович Сапатин, - говорила тень. - Близко знаком с Ильей Григорьевичем. Мы почти каждую ночь работали вместе в этой его лаборатории…
- И вы каждую ночь пробирались сюда через окно третьего этажа? - удивился я.
- Ну да, но не обязательно через это, - засмеялся он.
- А которое же?
- А это уж не так важно, дядюшка Василий!
- А в спальне сегодня никого кроме вас не было?
- Нет, со мною были мои товарищи.
- Да ну?
- Да, да… Илье Григорьевичу хочется научиться способу принимать вид белой тени…
- Как! Значит и Илья Григорьевич будет превращаться в тень?!
- Конечно… И выпрыгивать в окно! - опять засмеялся человек-тень.
- Что же это за сила такая, а?
- А кто ее знает!
- Да ведь я - самый верный человек семьи Дерягиных…
- Знаю. Потому-то я и остался, чтобы успокоить тебя! - отвечает мне этот Бенарель невидимый.
- Дал бы ты мне убедиться в этой силе, а? - все допытываюсь я.
- Упрям же ты, старина!
- Покажи мне эту силу, - и тогда я поверю, что ты - Друг Илье Григорьевичу!
И вдруг тень вся словно покрылась длинными светлыми иглами. На плечах загорелся пучок света в виде зонта. Человек-тень мягко оторвался от пола и вылетел в окно.
После этого я уже не получал никаких вестей от Ильи Григорьевича».
Таково было окончание истории исчезновения Ильи Дерягина, рассказанной мне дядюшкой Василием.
Рассказывая посторонним о летающих тенях, Василий скрывал ряд обстоятельств, относящихся к истории отношений Ильи Дерягина с двумя представителями белых теней.
…Карета мчалась к Петропавловской крепости.
В моем рассказе Жабов, очевидно, не нашел ничего для себя интересного. Мне даже показалось, что все это было уже известно ему.
ИСТОРИЯ ПОДХОДИТ К КОНЦУ
По узкому мосту карета помчала нас к острову, на котором возвышается Петропавловская крепость. Массивные корпуса этой могилы для живых почти со всех сторон были окружены водой. В глухих сырых одиночках этой каменной темницы медленной смертью угасали сотни революционеров.