- Если ваш намек относится к известной части общества, которую мы определяем, как его капиталистическую прослойку, - то и ее можно отнести к природе, но только - к природе отмирающей, загнивающей.
- Мистер Эрнис, мне кажется, что вы не о том спрашиваете, что нужно! - заметил Джек Веллингтон и сам обратился к Апатину: - Вот вы часто строите статьи на противопоставлении советской жизни - жизни капиталистического общества, не так ли?
- Да, бывает и так.
- Но тогда почему же вы обвиняете нас, если и мы поступаем так же? Вот вы и убедились сами, что вам не хватает объективности, мистер Апатин.
- По моему скромному мнению, мистер Веллингтон, вы неправильно толкуете понятие объективности. Научная объективность предполагает наличие правильного, неискаженного отображения фактов и явлений. Вот, например, Советский Союз проповедует свободную демократию, а вы проводите колониальную политику. Советский Союз видит в использовании атомной энергии возможность улучшения жизни человека, а вы планируете уничтожение людей при помощи этой энергии. Советский Союз меняет русла рек, превращает мертвые пустыни в цветущие сады, создает бесчисленные блага для народа; а вы не желаете прекратить производство атомных бомб, стремитесь запугать народы неизбежностью новой войны, оснащаете свое военное хозяйство колорадскими жуками, отравляющими веществами и микробами. Вот вам и объективность! В состоянии ли вы противопоставить у себя что-либо равноценно положительное всему тому, что существует или совершается у нас? Вы этого не сможете, потому что таких фактов у вас нет. И за неимением подобных фактов, вы прибегаете к извращениям, к злостной клевете, и пока это вам как будто даже удается.
- О, месье Апатин, вы путаете представителя агентства Франс Пресс с работником вашего ТАСС! - засмеялся Жак Анжу и задумчиво добавил: - Ведь ваш объективизм никак уж не может служить источником существования для нас… неправда ли?..
- Вот это правильно, вполне согласен с вами, месье Анжу! Но именно тут-то и кроется вся ваша беда! Бросьте взгляд на окружающее, попробуйте представить в перевернутом виде все то, что увидите у нас, - и ваш карман никогда не будет пуст! Не обижайтесь, пожалуйста, на меня, если я прямо скажу вам то, что думаю: когда рука ближе к карману, нежели к совести, объективности тут, разумеется, нечего делать!
- Мистер Апатин, не кажется ли вам, что вы оскорбляете нас? - нахмурился Эрнис.
- Не понимаю, чем мог приведенный мною пример задеть вас лично? Подобная иллюстрация могла ведь оскорбить лишь того, кто сознает, что поступает именно так, как я сказал. Но вы… - и Апатин удивленно развел руками, прикрывая шуткой высказанную правду. - Ну, разве не правда, что карман представляет лучшую опору для руки, чем неопределенная, бесформенная и непонятная совесть?!
Веллингтон расхохотался:
- Ну, знаете, если мы достаточно долго останемся на «Октябриде», - нам, вероятно, придется скоро достать руку из кармана и положить ее на эту вашу совесть…
- И с этого именно дня вам и выпадет счастье сообщать вашим агентствам самые сенсационные, и притом правдивые информации о нас и о наших делах! - ответил корреспондент ТАСС.
- Но все же нужно найти какой-то выход… - задумчиво произнес худощавый, смуглолицый Жак Анжу.
Вошедший в ресторан курьер радиотелеграфа внимательно осматривался, ища кого-то.
- Месье Жак Анжу… - произнес он, заметив француза, и протянул ему телеграмму.
Анжу быстро пробежал глазами телеграмму. Курьер уже ушел, когда он, подняв голову, обратился к своим собеседникам:
- Вот вам и выход: грозят отозвать меня в Париж!.. Оказывается, моя информация не соответствует требованиям агентства Франс Пресс…
- Поздравляю! - иронически произнес Джек Веллингтон, протягивая длинную худую руку Жаку Анжу.
- Не торопитесь, мистер Веллингтон! - засмеялся Апатин, - я думаю, что вскоре придется поздравлять, вероятно, и вас…
Джебб Эрнис молча следил за подавленным Жаком Анжу.
- Ну, мистер Эрнис, где же выход?! - полунасмешливо спросил корреспондент агентства Рейтер.
- В покере, мистер Веллингтон, и покере! Пойдемте же в каюту, сыграем партию.
- Чудесное предложение! - воскликнул Веллингтон и дружески похлопал рукой по плечу Жака Анжу. - Не надо огорчаться, коллега. Пойдем с нами.
- Не хочу. Уж лучше хорошенько выпить - и заснуть!.. - ответил корреспондент Франс Пресс, поднимаясь на ноги.
- Но почему же не хотите сыграть партию в покер? - настаивал Веллингтон.
Опередив Анжу, Эрнис насмешливо пояснил:
- Не хочет играть, потому что с момента получения телеграммы уже чувствует неприятный холодок в кармане!
- Хватит! - огрызнулся Жак Анжу и, подозвав официантку, попросил принести ему бутылку мадеры. - Вы идите себе, а я еще выпью… Ни играть, ни спать, мне сегодня не хочется…
- Ну, а нам играть хочется, - в тон ему отозвался Эрнис.
- Пойдемте, мистер Веллингтон.
Они встали из-за стола. Вместе с ними поднялся и Апатин.
- Ну, а вы с кем? - обратился к нему Джебб Эрнис.
- Я?.. Мне нужно еще дописать статью. В эту ночь я буду очень занят, друзья мои.
- Статью о чем, если, конечно, не секрет? - полюбопытствовал Жак Анжу.
- Об осенних цыплятах! - улыбаясь, ответил Апатин и, приветливо кивнув на прощанье, быстро направился к выходу.
Веллингтон и Эрнис двинулись следом за ним.
- Черт побери, чувствую какую-то неприятную тяжесть… - пожаловался Джебб Эрнис.
Веллингтон бросил взгляд на таблицу показаний глубиномера и улыбнулся:
- Немудрено, если человек находится на глубине трех тысяч метров от поверхности воды!
- Ну, разве я об этом, черт побери! Тяжесть на душе… Мне страшно…
- А вы не думаете, мистер Эрнис, что есть нечто еще более страшное?
- О чем вы, Веллингтон?
- Я говорю о том упреке, который бросил нам всем этот Апатин.
- Ну и что ж тут такого страшного? Не понимаю - что?
- Ничего. Идемте же играть в покер, мистер Эрнис!
Веллингтон еще не договорил, когда громкоговоритель
начал передавать сообщение радиостанции «Октябрида»:
«Внимание!.. Внимание!.. На подводном городе «Октябрид» перехвачен сигнал английского ледокола «Сфинкс»… Ледокол попал в ледяной затор, льды сжимаются…
«Сфинкс» терпит крушение, взывает о помощи. Командование «Октябрида» приняло решение поспешить на помощь гибнущему экипажу…
Внимание!Внимание!.. «Октябрид» взял курс на северо-восток…»
В эфире звучал, не переставая, тревожный сигнал бедствия: «S0S»…
БЕАТА
Спасение потерпевшего крушение английского ледокола произвело настоящую сенсацию за рубежом.
Со всех станций мира поступали выражения глубокой благодарности, приветствия и поздравления в адрес подводного города. Стоявший на краю гибели ледокол со всем экипажем был спасен. Развив большую скорость, «Октябрид» уже через полчаса после первого сигнала бедствия пришел на помощь потерпевшим, а затем снова взял прежний курс. Атомные двигатели работали с полной нагрузкой, и «Октябрид» мчался к водам Тихого океана через Берингов пролив, куда он пришел через пять дней после спасения «Сфинкса».
«Октябрид» вступил, таким образом, в воды, разделяющие два мира. Справа тянулась северовосточная граница Советского Союза - полуостров Чукотка, слева - северная окраина капиталистической Америки - Аляска…
В эти дни вышел в свет первый номер многотиражки подводного города - газеты «Боевое знание». Передовица газеты была посвящена научному походу. Интересно были составлены разделы: «На нашей Родине», «Будни подводного города», «В капиталистическом мире», «В странах народной демократии» и «Последние новости». В специальном уголке под рубрикой «Наши люди» можно было увидеть фотокарточки Николая Аспинедова, Абэка Аденца и Петра Резцова. Первая страница газеты была украшена портретами вождей. Невольно привлекали взор помещенные на видном месте поздравительные телеграммы Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Морского министерства Союза, Академии наук и газет «Правда» и «Известия».