Все решил один день, который запомнился мне на всю жизнь. Над заснеженным селом стоял жгучий мороз. Звонко потрескивали разукрашенные серебристой бахромой деревья. Под ногами прохожих жалобно визжал спрессованный снег. Я стоял у окна, дул на стекло и царапал ногтями морозные узоры. Со стороны станции слышались тревожные гудки паровозов. В избу вошла мать с соседкой — бабушкой Матреной. Я сразу заметил, что у обеих покрасневшие глаза. Молча уселись они на скамье и горько заплакали.
Я бросил свое занятие и нерешительно приблизился к ним:
— Не надо, мама… Я исправлюсь… Вот увидишь… Но у матери было свое, взрослое горе. Она вытерла слезы и погладила меня по голове:
— Эх, сынок… Я не из-за твоей школы… Знаю, что ты исправишься… А этого горя не поправишь…
— Какого, мама? Ну, скажи, чего ты плачешь?
— Умер… Ленин… — с болью произнесла она и заплакала еще больше.
Я не знал, кто такой Ленин, но горе матери передалось и мне. Мне стало жалко Ленина, хоть никогда его не видел и ничего о нем не слышал.
— А кто он, мама? — спросил я, сдерживая слезы.
— Это наш спаситель, — объяснила мне мать. — Он дал нам дом, хлеб, хорошую жизнь. Он был самый умный человек на свете, всю жизнь боролся за то, чтобы нам лучше жилось…
— А как же мы будем жить без него?
— Будем жить, как он велел. А велел он учиться всем, — мать посмотрела на меня с укором, — но ты вот учиться не хочешь, тебя из школы исключили… Таких не любил Ленин.
Долго рассказывала она мне о Ленине, о том, как он любил бедных и не давал их в обиду богатым, как хотел, чтобы все, кто трудится, были грамотными, чтобы сами научились строить новую, счастливую жизнь.
Тогда я дал слово матери, что попрошу прощения перед классом, не буду больше шалить и стану хорошо учиться, чтобы стать грамотным, как велел Ленин. Так и сделал на другой день. Я даже не покраснел, когда давал классу обещание исправиться, потому что думал о Ленине.
И вот я снова в школе. Обещание свое сдержал — стал вести себя хорошо и старательно учиться. Успешно переходил из класса в класс.
В детстве любил я слушать рассказы старших и читать книги о гражданской войне. В душе завидовал взрослым и сожалел, что я «опоздал родиться». Ведь из-за этого не довелось и повоевать за Советскую власть, как Чапаев, Пархоменко, Буденный. Старшие всё сами сделали, а на мою долю ничего не осталось.
В 1929 году семья вступила в колхоз. Зимой я учился в школе, а летом вместе с матерью работал на колхозном поле. Окончив 7 классов, вступил в комсомол. Народная власть дала мне, бедному крестьянскому парню, возможность учиться дальше, выбирать себе любую профессию. «Кем же быть?» — задумывался я все больше и ни на чем не мог остановиться. Выбрать дорогу в жизнь оказалось не так-то просто, когда их перед тобой сотни.
Однажды около нашего села приземлился самолет. Это было необычайное диво, всколыхнувшее все окрестные деревни. Ватага восхищенных деревенских ребятишек плотной стеной окружила диковинную стальную птицу. Из самолета вышел мужчина в кожаном пальто, в таком же шлеме, с огромными очками на лбу. Мы стояли как завороженные, не дыша, в изумлении разглядывали летательную машину, с завистью бросали взгляды на летчика. Он казался мне волшебником и чародеем. Человек, который летает!.. Что может быть интереснее его профессии? Вот бы подняться с ним под облака, а еще лучше — самому научиться летать! Загорелось мое сердце. Теперь я знал, кем хочу быть. Во что бы то ни стало буду летчиком.
С этого дня, кроме самолета, я больше ни о чем не думал. Мое воображение рисовало захватывающие картины летной жизни. Даже во сне то парил в облаках, то с головокружительной быстротой проносился над родным селом, то прыгал с самолета с парашютом. И не один раз во время таких снов «пикировал» с кровати на пол. И то полет!
Однажды я поделился своими планами с товарищами. Многие из них тоже хотели обрести крылья. Вот мы и решили, несколько человек, все вместе «удариться на летчиков». Поехали в Казань поступать в авиационный техникум. Матери и друзьям я сказал:
— Приеду только летчиком, а пока им не стану, не ждите!..
Но надо же было так случиться, что в спешке я забыл захватить с собой свидетельство об окончании семилетки. Приехал в Казань, к экзаменам меня не допустили. Пока по почте затребовал свидетельство из дома, прием закончился. Товарищи мои поступили, а я остался. Горько и обидно стало. Но что поделаешь? Возвращаться домой стыдно было — засмеют товарищи. Поступил на судоводительское отделение Казанского речного техникума. Но мысль об освоении летного дела не покидала меня ни на минуту. Учился на капитана, а в душе оставался «летчиком».