Разумеется, я догадался, кто ото может быть. Йети, неуловимый житель снегов. Снежный человек, черт побери! Наверное, никогда в жизни у меня так сильно не билось сердце. Что делать? Белки глаз… У шимпанзе веки тоже белые; когда они видны, это угрожающий сигнал, и если смотреть шимпанзе прямо в глаза, то можно спровоцировать нападение. Испугавшись, что существо придерживается таких же правил поведения, я наклонил голову и продолжал наблюдать за ним исподлобья. И клянусь, оно тоже мне кивнуло.
Потом снова моргнуло, но глаза больше не появились. Бородатое лицо и силуэт внизу исчезли. Я наконец вздохнул полной грудью, прислушиваясь к малейшим звукам, но кроме журчания воды так ничего и не услышал.
Спустя минуты две я перебрался через ручей и осмотрел землю под дубом. Там все заросло мхом, и кое-где было видно, что стоял кто-то по крайней мере такого же веса, как я, но никаких ясных следов, разумеется, не осталось. Вокруг тоже — лишь едва заметные вмятины.
В лагерь я вернулся совершенно ошалевший. Дорогу едва замечал и вздрагивал при каждом шорохе. Можешь себе представить, как я себя чувствовал. Увидеть такое!..
В тот же самый вечер, пока я тихо ел ужин и старался ничем не выдать, что со мной произошло нечто необычайное, разговор неожиданно свернул на йети. Я чуть вилку не выронил. Разговор завел Адракян — он был здорово расстроен, потому что несмотря на множество следов в окрестностях, ему удалось увидеть лишь несколько белок и раза два обезьян, да и то издали. Разумеется, если бы он почаще проводил ночи на наблюдательных пунктах, ему везло бы гораздо больше. Но так или иначе, ему очень хотелось чем-нибудь выделиться, оказаться в центре внимания, занять сцену и играть роль Эксперта.
— А между прочим, йети обитают как раз в таких вот высокогорных долинах, — заявил он обыденным тоном.
Именно в этот момент я чуть не уронил вилку.
— Их существование почти доказано, — добавил Адракян, неприятно улыбаясь.
— Ну что ты такое говоришь, Фил, — упрекнула его Сара. Она нередко делала это в последнее время, что меня совсем не огорчало.
— Нет, в самом деле… — и он пустился в длинную речь, предмет которой и так всем был известен: следы на снегу, что сфотографировал Эрик Шиптон, свидетельство Джорджа Скаллера, отпечатки ног, найденные экспедицией Кронина, и другие показания очевидцев. — Здесь вокруг тысячи квадратных миль непроходимых горных лесов, о чем мы узнали теперь из собственного опыта.
Меня, разумеется, убеждать было не нужно. Да и все остальные с готовностью поддержали эту гипотезу.
— Вот было бы здорово, если бы мы обнаружили йети, — сказала Валери. — И сфотографировали бы…
— Или нашли тело, — добавил Джон. Видимо, ботаникам гораздо привычнее, когда объект изучения не передвигается.
Фил медленно кивнул.
— Или поймали бы его живьем.
— Мы стали бы знамениты! — закончила Валери.
Теоретики, что с них возьмешь.
Я просто не мог смолчать.
— Если мы когда-нибудь найдем доказательства существования йети, нашим долгом будет уничтожить их как можно скорее и забыть об этом, — сказал я. Может быть, немного возбужденно.
Все уставились на меня.
— Ради чего это? — спросила Валери.
— Ради йети, разумеется, — холодно ответил я. — Как биологи-бихевиористы, вы, я так полагаю, прежде всего должны заботиться о благополучии изучаемых животных, верно? И о благополучии экосферы, где они обитают. Однако если существование йети подтвердится, и для йети, и для экосферы это обернется катастрофой. Начнется настоящее паломничество в эти места: экспедиции, туристы, браконьеры. Йети в зоопарках, в клетках для приматов. Йети в лабораториях под скальпелями исследователей. Йети — вернее, их чучела — в музеях. — Разговор здорово меня задел. — Я хочу задать вопрос: в чем для нас заключается ценность снежного человека? — Они уставились, не понимая. — Ценность заключается в самом факте, что йети — это загадка, что они за гранью науки. Они — часть дикой природы, к которой мы не можем прикоснуться.
— Я могу понять, что имеет в виду Натан, — заметила Сара в наступившем молчании и так посмотрела на меня, что я тут же потерял мысль. Ее поддержка, оказалось, значила для меня гораздо больше, чем я думал…
Остальные только качали головами.
— Красивый сентимент, — сказала Валери, — но на самом деле изучение вряд ли повлияет на кого-нибудь из них. Зато представь себе, как продвинутся наши познания эволюции приматов!