Медсестры делились информацией с санитарами, а те распространяли всё услышанное по всей больнице. Это был парадокс советской действительности. Никто из этих людей и не подозревал, что сами они становились распространителями антисоветской «клеветнической» пропаганды. С этой статьёй Уголовного кодекса «За антисоветскую пропаганду» здесь в больнице среди всех политических больных находилось человек пятьдесят, а может, и больше.
Сергей Потылицын рассказал мне, что Плющу незадолго до отъезда на Запад провели внеочередную медкомиссию. Каткова вместе с профессором Блохиной и лечащим врачом признали, что у Плюща под воздействием их лечения настолько изменилось в лучшую сторону состояние здоровья, что можно изменить ему режим на более мягкий. Два месяца назад на комиссии они были совсем иного мнения, убеждая Леонида, что ему надо ещё долго — долго лечиться. Так мы стали свидетелями лицемерного поведения отпетых мракобесов, — иначе не назовешь это деяние авторитетных светил медицины.
Советская пресса на это событие отреагировала быстро. В ней начали появляться статьи в ответ на обвинения Западом в нарушений прав человека в Советском Союзе.
Содержание и тон этих статей были такими, что простому советскому человеку при полном отсутствии объективной информации в самом деле было сложно разобраться. Советский человек доверял своей прессе. Читая газеты и журналы, он знал, что диссиденты — это очернители социализма, работающие за американские доллары; что переходчики границ — это предатели Родины или шпионы; что из Советского Союза может выехать свободно любой желающий. Вон, евреи, если хотят, свободно едут в Израиль, но те, кто уже выехал, теперь домой на Родину рвутся, но для изменников нет обратной дороги домой. Здесь, в стенах спецбольницы, лживость советской пропаганды была налицо. Это, видимо, и побудило администрацию предпринять меры. Газеты с разоблачительными статьями известных писак, вроде Бовина, Зорина или Андронникова, на обвинения западной прессы в использовании советской психиатрии в политических целях, стали таинственно пропадать. Теперь, как это не смешно звучит, больничная администрация подвергала цензуре советские газеты. Номера, которым удавалось проскочить, передавались из отделения в отделение, из рук в руки как нелегальный антисоветский материал. Особым успехом пользовалась статейка из «Красной Звезды» под названием «Куда подевалась Защита». Автором этой стряпни был некий Николай Ефимов, комментатор АПН. Вот начало этой статьи:
«Эта компания чуть ли не побила рекорды живучести на Западе. Но она испускает, наконец, дух. Имеется в виду шумиха, поднятая в Западной прессе о Специальных психиатрических больницах специального типа, якобы существующих в СССР, в которых принудительно содержат инакомыслящих. Казалось бы как можно было с самого начала поверить в этот вздор? В конце концов, зачем нам больницы? А речь шла только о множественном числе. Если инакомыслящих в стране, по собственным подсчетам инициаторов поднятой шумихи, не более четырех десятков? Хватило бы не то что одной больницы, но и одного отделения. Сейчас, когда многие из этих людей оказались на Западе, достаточно было бы, очевидно, и одной палаты.»
Прочитав это, даже убежденные фанатичные патриоты больные бытовики и санитары качали головами:
— Такого просто не ожидали. Это — явная ложь.
В другой, не менее брехливой газете, затрагивалась честь и порядочность бывших пациентов советских психиатрических больниц, которым удалось выбраться на Запад. Одним из таких был Леонид Плющ. Вместо того, чтобы отблагодарить советских врачей, заботившихся о его здоровье, государство, затратившее сколько средств на его содержание, лечение в больнице и даже советское правительство, не препятствовавшие ему выехать на Запад, он, неблагодарный отщепенец, инакомыслящий диссидент теперь оттуда обливает Родину грязью.
Я приведу ниже документ, с какой «заботой» лечили Л. Плюща, а что касается затраченных денег на пытки, их действительно было потрачено много.
Уже год (с 15 июля 1973 г.) в Днепропетровской специальной психиатрической больнице содержится киевский математик Леонид ПЛЮЩ (Хр. 29, 30).
С августа 1973 года по январь 1974 года в качестве лечебного препарата Л. ПЛЮЩ получал по назначению врачей в больших дозах галоперидол в таблетках.