Дом был обставлен скромно, но со вкусом: легкий тюль кремового цвета струился над оконной рамой, деревянная мебель, сделанная в нашей столярной, идеально сочеталась с цветом стен, а ковер, связанный руками Эстер, придавал тепла и уюта их гостиной. То тут, то там красовались счастливые лица членов этой семьи — фотографии в белых рамках украшали почти каждый свободный дюйм горизонтальной поверхности.
Кухня же выделялась из общей картины — сразу было видно, что это место только для Марши: яркие картины местных художников висели на стенах, во главе этой импровизированной картиной галереи, конечно же, был расположен мой портрет. Кухонный уголок со множеством лопаточек, ложек и половников был таким же ярким, как и картины, а старый холодильник Фрэнк, по указанию жены, выкрасил в ротанговый цвет. Стильно и современно, так же как и было в прошлой жизни семьи Митчелл. На столе стояла хрустальная ваза с полевыми, чуть увядшими, цветами, а под ней располагалась салфетка ручной работы маджентового цвета с вкраплениями мелких бусин, подобных жемчужинам, из нашего швейного ателье.
Отодвинув скрипучий стул я уселся и сложил руки в замок — разговор предстоял долгий и не простой, поэтому требовалось набраться терпения. А терпение основа основ в нашем учении, которое совершенствовалось с каждым годом.
Марша тем временем кружила по кухне, стуча дверцами шкафчиков, чайник свистел, издавая протяжный вой, а по помещению разносился приятный мятный аромат от чая.
— Не суетись, — постарался остановить женщину, но она не слушала, а продолжала судорожно наматывать круги по маленькой кухоньке. — Я никуда не тороплюсь, нет нужды так быстро накрывать на стол.
Марша словно витала в своих мыслях. Такое было с ней и раньше, особенно за работой. Сама по себе, она была властной женщиной, не терпящей чужих указов и неповиновений, но вместе с этими качествами в ней присутствовала мечтательность. Она любила витать в облаках, но никогда не позволяла себе предаваться мечтам в молельном доме — там она была одной из самых усердных прихожанок. Приходила раньше всех на службу, занимала первую скамью у кафедры, буквально с открытым ртом слушала каждую проповедь и исправно выполняла долг перед общиной. Каждая женщина "Рая" должна была ровняться на Маршу или хотя бы стараться походить на нее. Надеюсь, Эстер взяла лучшие качества своей матери.
— Марша!
— Прости, Дэниел. — Митчелл поставила три чашки на стол, явно ожидая скорого прихода мужа, маленький заварочный чайник и вкусно пахнущий пирог. — Я все еще нахожусь под впечатлением от твоей свадьбы! Все было настолько шикарно, что я плакала за вечер раз десять. — Марша заливисто рассмеялась, от чего в уголках ее глаз появились морщинки. — Как же мне хочется, чтобы и у Эстер была такая же прекрасная церемония! Надеюсь, Создатель услышит мои молитвы.
— Он слышит все, о чем ты его просишь, но не стоит злоупотреблять его добротой. — я методично размешивал сахар в стакане, боясь начать предстоящий разговор. Это не похоже на меня. — По поводу свадьбы это твоя заслуга, ведь ты так старалась помочь со всеми организационными моментами.
Марша прервала меня, положив свою теплую мягкую ладонь поверх моей:
— Не продолжай. Я делала это все, — она обвела руками пространство, окружающее ее. — Для того, чтобы Создатель и ты были мной довольны, ведь это такая честь!
— Абсолютно уверен, что Бог доволен тобой, сестра Марша. — я сказал это слишком сухо, за что не переставал себя ругать. Нужно было вложить больше эмоций в этот жест доброй воли. — В общем-то, я хотел поговорить о другом.
Как раз в этот момент отворилась входная дверь и Фрэнк тяжелой поступью прошагал в кухню.
— Рад видеть тебя снова, Дэниел. — мужчина снял рабочую куртку и набросил на спинку стула. От него пахло табаком и потом, а еще смесью лака и дерева.
— Это взаимно. Я как раз рассказывал Марше о цели своего визита.
Марша уставилась на мужа непонимающим взглядом, руки ее блуждали от волос к кружке с чаем. Странно, из-за чего же она так нервничает, ведь минуту назад все было нормально.
Фрэнк сел рядом с женой и слегка приобнял за плечи, в соединении этих двух людей была отчетливо видна семья, именно та, которой у меня никогда не было.
— Так и о чем вы говорили? Марша, — мужчина обратился к жене, слегка похлопав ее по плечу. — Положи мне кусок пирога.
— Я хотел бы изменить условия нашего договора.
Повисла тишина. Гнетущая. Давящая. Зловещая. Взгляды супругов метались между мной и друг другом. Марша заерзала на стуле и с силой принялась накручивать прядь белокурых волос на палец, а Фрэнк постукивал ногами в тяжелых резиновых ботинках.
Первой осмелилась заговорить Марша:
— И что теперь ты предлагаешь?
— Я не могу ждать до совершеннолетия Эстер. Предлагаю выдать ее замуж в шестнадцать лет.
— Но... — женщина запнулась, лицо побагровело, а брови взмыли вверх. — Это же через пять месяцев. Фрэнк, скажи что—нибудь!
— Мы не можем принять такие условия.
Голос Фрэнка был суров, а взгляд метал молнии. Я невольно поежился на стуле. Мне не пристало бояться своих прихожан, но этот мужчина вселял в меня подобие страха.
— Я готов заплатить вам больше и помочь со строительством нового, более солидного дома.
— Нет. — сказал как отрезал. — Либо ты ждешь восемнадцатилетия Эстер, либо остаешься ни с чем. На другое мы не согласны.
— Думаю, пастор, ты понял, что мы имеем в виду. А сейчас, — Марша отодвинула стул и встала, показывая рукой в сторону выхода. — Прошу покинуть наш дом.
— Прошу хорошенько обдумать мои слова. Вы же знаете, на что я готов ради вашей дочери.
Сзади послышался сдавленные рыдания и легкий топот ног по ступеням.
Эстер. Она была здесь. И слышала все, что я сказал. Удача! Нет, подарок Создателя! Теперь Эстер знает о моих намерениях.
Марша ринулась вперед, будто хотела закрыть собой проход к моей избранной. Я не понимаю такой привязанности. Разве не каждый родитель мечтает о том, чтобы его ребенок был счастлив? Ведь именно я предлагаю это самое счастье их дочери. И они были согласны принять его, отдать Эстер мне, чтобы она стала миссис Эстер Дэниел Нельсон.
— Ты не расслышал? — мои мысли прервал Фрэнк. — Уходи, мы не принимаем твоего предложения, повторяю это в последний раз.
Мне ничего не оставалось, кроме как понурив плечи покинуть этот дом и отложить мысль о женитьбе на Эстер на долгих три года. Неизменные обстоятельства, ведь Фрэнк ясно дал понять, что не примет моих условий.
Глупец. Я ведь мог дать ему шанс на лучшую жизнь, Митчеллы зажили бы лучше прежнего: смогли бы переехать в городской приход или в другой штат, были бы на моем полном обеспечении и не знали нужды в работе.
Но сейчас, я не в силах что-то изменить, придется подстраиваться под обстоятельства и выполнять те обещания, что уже дал им, дабы показать свои благие намерения. Я не могу упустить их дочь. Не могу!
Эта тысяча девяносто пять дней мучений не пройдут зря, я буду стараться над тем, чтобы расположить Эстер к себе, показать ей, как важна роль девушки в моей жизни. А еще, постараюсь оградить свою будущую супругу от назойливых поклонников, которые обязательно, по мере взросления, будут появляться на ее пути.
Еще мне непременно стоит обдумать наказание для Кайла. Я уже решил, что отправлю его в городской приход для вербовки, но что, если так я потеряю контроль над мальчишкой? Что, если мои труды пойдут насмарку? Нет! Такого допустить просто нельзя. Он останется здесь, под моим боком, и я нагружу его работой так, что все скверные мысли вылетят из этой юной кудрявой головы.
Ну а пока, стоит вернуться к жене и начать подготовку для отправки в другой приход. Пастор Авриш позаботится о ней, как следует и вложит всю душу в воспитание благочестивой девушки, а я буду навещать Элизабет по возможности. Но для начала, я должен обучить ее всему, что знаю сам и зародить новую жизнь в чреве супруги.
В общине "Лучший мир" девушка будет намного полезнее чем здесь и не сможет рассказать Эстер о том, что происходит за закрытыми дверьми дома пастора.