— Это Кайл?
Ответа не требовалось - он и так все понял. Фостер встал передо мной, одной рукой удерживал меня за своей спиной, а вторую руку убрал в карман. Кайл тем временем был все ближе, решительно переходя дорогу и игнорировав машины, протяжно сигналящие ему вслед.
Остановившись в метре от нас, Моррис еще раз оценивающе взглянул на наши позы и рассмеялся. Раскатистый смех заглушал все шумы улицы и нагонял страх, но, видимо, только на меня, потому что Энди выглядел вполне расслаблено.
— Так, так, так. Наша Эстер нашла себе защитника! - с ухмылкой произнес Кайл и сделал еще один шаг, в это время плечи Фостера заметно напряглись и он перенес вес тела на ноги. - Он тебе не поможет, ты же понимаешь? Пастор Нельсон все равно заберет тебя.
— Пусть попробует! Но можешь передать этому самопровозглашенному Богу - пусть катится ко всем чертям! - с несвойственной яростью произнес Энди, крепче обхватывая меня свободной рукой.
В ответ на эту реплику, Кайл еще больше рассмеялся, да так, что сложился пополам и уперся руками в колени.
— О, смельчак, у тебя будет шанс сказать ему это лично. - Моррис пристально посмотрел мне в глаза. - Это последнее предупреждение, Эстер - либо возвращаешься сама, либо пастор Нельсон заберет тебя. Считай, что я тебя предупредил.
После этих слов, он ловко развернулся на пятках и быстрым шагом направился в противоположную сторону, ловко смешавшись с толпой.
Не в силах произнести хоть слово, я присела на асфальт и уставилась вперед, обдумывая неожиданный визит Кайла, внутренне содрогаясь от каждого слова, которое было произнесено им.
Глава 13.
Пастор Нельсон.
— Не понял... - на том конце провода царила какофония звуков улицы: автомобили, голоса других людей, музыка, доносящаяся из магазинов и баров, дыхание собеседника. - То есть, ты так просто взял и ушел?
Во мне закипала ярость, жгучей жидкостью разливающаяся по венам.
— Да, пастор Нельсон. - монотонно ответил Кайл, чем вывел меня из себя еще больше. - Мне ничего не оставалось. Не стану же я угрожать Эстер на глазах десятка прохожих?
— Станешь, если это мой приказ. - мой голос был похож на шипение змеи, которая вот-вот бросится на добычу. - Жду тебя к завтрашнему утру.
Положив трубку, я бросил телефон в стену - отличный способ выместить злость, чтобы не показывать ее пастве. Им, итак, достаточно того, что на протяжении года они изо дня в день видели меня бездушным телом.
Год без Эстер походил на самое ужасное испытание в моей жизни. Не знаю, как мне удалось выжить, ведь во мне боролись несколько чувств, - ярость и любовь, - с виду несовместимые, но на практике оказалось, что с этим можно жить и, вполне, нормально функционировать.
Проповеди стали короче, а за благосостоянием общины следить мне не хотелось - все брошено на произвол судьбы. Рискованно, но по-другому я не мог. Сложно следить за всем, кроме себя, особенно когда внутри зияет огромная дыра, чернотой заманивающая каждого, кто находится рядом.
Еще одним испытанием было проходить мимо дома Митчеллов, зная, что дарованная Создателем судьба больше не там.
Я нашел выход, вернее, он нашелся сам, когда Фрэнк Митчелл скоропостижно скончался и Марша осталась одна. Не могу сказать, что женщина горевала и ежедневно тонула в океане слез, наоборот - с миловидного лица не сходила улыбка, а малахитовые глаза лучились радостью и искренним счастьем. Тогда-то я и решил заменить незаменимую той, которая была похожа на нее.
Свадьба была не такой пышной и помпезной, как предыдущие - не видел в этом смысла, ведь меня совсем не тянет к избраннице. Она была и есть отвлечением от той боли, которая разъедает и калечит. Время с Маршей я проводил только тогда, когда особенно щемило в сердце от тоски по Эстер, а такие моменты были нередки, особенно в последнее время. В общем, можно сказать, что я нашел временное лекарство, но полноценно исцелить оно меня не могло. Я сравнивал это "лекарство" с тем, что дают безнадежно больным раковыми заболеваниями - облегчают боль и лишь продлевают бесцельное существование без шанса на исцеление.
Единственное, что мне нравилось в браке с Маршей - секс. Ведь в такие моменты я мог представлять Эстер: пшеничные волосы, зажатые в моем кулаке; нежная грудь, соприкасающаяся с моей огрубевшей кожей; широко распахнутые глаза, смотрящие снизу вверх; мягкие, пухлые губы, скользящие по скулам; тонкая талия в крепкой хватке моих рук. Такие иллюзии будоражили каждое нервное окончание, я не мог думать ни о чем другом, кроме нее. Эстер стала моим личным наказанием, которое сам себе же и придумал.