Вновь смотрю на Эмили, которая явно не понимает, что перед ее глазами разыгрывается спектакль. Нужно что-то делать, как-то помочь ей.
— Запомним! - гремел ответный хор.
Не в силах терпеть развернувшееся действо, распахиваю дверь, но никто не обращает на это внимание, ведь каждый занят тем, чтобы следить за действиями Дэниела.
Кровь больно пульсирует в висках, заставляя зрение потерять четкость, но стойко борюсь с этим и иду вперед - к Эмили.
Наконец, подруга поворачивает голову в мою сторону, когда две девушки начинают тыкать пальцем на меня:
— Эстер! - секундное замешательство и подруга приветливо улыбается. - Оставайся на месте! Макфин, - обращается она к стоящему рядом с ней парню. - Встань рядом с ней и защищай так, будто это твой ребенок!
Крупный, темноволосый молодой человек с аристократическими чертами лица медленно двинулся в мою сторону, держа руку на кобуре пистолета. Подойдя ближе он встал впереди, закрывая своим телом меня и прошептал:
— Все будет хорошо, мисс Хоуп.
Хотелось верить этому добряку и я поверила: отпустила все тревоги, заставила мозг перестать лихорадочно обрабатывать информацию. Вздохнула и спряталась за широкой спиной агента Макфина.
Дэниел спокойно наблюдал за событиями, представшими перед ним - я чувствовала прожигающий взгляд. Появилось дикое желание заглянуть ему в глаза и мысленно послать к черту, ведь я его победила. Сломала империю Дэниела Нельсона, которая безнаказанно ломала жизни, уничтожала детей.
Понимал ли он, что приходит конец тому, над чем он долго трудился? Больно ли ему от осознания, что всю оставшуюся жизнь он проведет за решеткой? Огорчен ли тем, что радость от моего похищения сменилась унынием?
Желание задать эти вопросы огненной волной поднималось из глубин души. Мне неистово хотелось добить его, показать какое он ничтожество, но я останавливала себя - успею сделать это на суде.
Тем временем Дэниел медленно направился к Эмили, стоящей с наручниками в руках. Он шел по проходу, мимо потрясенной паствы, и со всех сторон слышались рыдания. Неужели эти люди могут оплакивать того, кто методично их уничтожал? Но Дэниел не был опечален - напротив, как я успела заметить по его лицу, торжествовал. Злорадная улыбка, обнажавшая идеально белые зубы, растянулась на его лице, а на щеках появились небольшие ямочки. Скромный пастор смиренно идет навстречу своим мучителям - так эта сцена выглядела в глазах Нельсона, я уверена. Кажется, что этим действом вкупе с видеозаписью всего спектакля, который он разыграл, Дэниел пытается одержать победу. А может, и уже победил. Могут ли присяжные вынести приговор тому, кто выглядит как жертва? Конечно, да! Если узнают всю правду не из его уст, а из уст жертв.
Нельсон остановился перед Эмили и сам протянул руки, чтобы на них защелкнули наручники. Символика этого жеста была очевидна. Эмили вновь замешкалась, не понимая, как поступить дальше: арестовать Дэниела или дать ему возможность выйти из молельного дома самому?
Эмили сделала то, что должна была - в наступившей тишине лязг металла оказался неожиданно громким.
Я ликовала.
— Что вы сделаете с моей паствой? - вопрошал Дэниел, скромно склонив голову.
Переживал ли он за своих жертв? Нет. Скорее, боялся потерять бесплатную рабочую силу и секс-рабынь.
— Мистер Нельсон, я уже говорила вам.
— Вы же прекрасно понимаете, что я не имею отношения к тому, в чем вы меня обвиняете! У вас нет доказательств! Ни один человек из "Рая" и "Лучшего мира" не признает ваших нелепых обвинений.
— Да хватит уже! - не выдержала Эмили, - ФБР располагает весомыми доказательствами вашей вины, есть свидетели и их показания. Информация также передана в ЦРУ. А сейчас, - она слегка подтолкнула его к выходу. - Прошу вперед.
С гордо поднятой головой Дэниел прошел мимо насупившихся агентов. Но у самого выхода вдруг замедлил шаг, будто забыл что-то важное.
— Эстер, ты же знаешь, мы еще встретимся! Не думай, что рамки закона смогут остановить меня. - произнес он и двинулся дальше, но тут же повернулся в сторону моей мамы, стоявшей вжавшись в одного из агентов. - Марша... Я догадывался, что это твоих рук дело. Поверь, я утяну тебя за собой, а потом заберу дочь.
Губы мамы медленно скривились в подобии улыбки и она, будто бы натянутая струна, выпрямилась, сверля его взглядом: