Она так увлеклась, что налетела на Гэвина, когда он резко остановился в хрустящих зарослях. Когда он протянул руку, чтобы поддержать ее, Вэл посмотрела на узловатую стену из корней и листьев. Это была одна из больших земляных стен, мимо которых она проходила ранее.
Эрозия создала эту стену из грунта, которую быстро покрыли цепкие ветки быстрорастущей листвы и кустарника. За завесой из лозы, орляка и листьев виднелось отверстие, наполовину скрытое нависающим стволом сосны. Когда Гэвин отодвинул лозы в сторону со скрежещущим звуком, напомнившим ей о боли в горле, Вэл поняла, что нора гораздо глубже, чем она думала.
«Я прошла мимо укрытия и даже не заметила этого?» — Она с ошеломленным восхищением наблюдала, как он опустился на колени и заполз внутрь. Черт.
Повисла пауза, нарушаемая лишь тихими шорохами.
«Я могу убежать, — поняла она, глядя на его рюкзак, который он оставил. — Возьми его и беги».
Но ноги отказывались двигаться, и очередной поток холодного воздуха заставил Вэл замереть на месте. А потом он снова оказался перед ней, на коленях, в пыли, припорошившей его волосы и одежду, и возможность была упущена. Она смотрела на него, сжав челюсти.
— Залезай внутрь.
— Т-туда?
«Если он убьет меня там, мое тело никогда не найдут».
— Если только ты не предпочитаешь мороз моей компании.
Вэл приготовилась к очередному нападению и полезла в дыру.
Это логово животного, поняла она, почувствовав слабый запах мускуса и старой мочи. Как они назывались? Норы. Оно оказалось довольно глубоким, достаточно просторным, чтобы два человека могли лечь или скрючиться в тесном пространстве, и, похоже, им не пользовались годами.
Свет исчез, когда Гэвин вполз за ней, отчего маленькое пространство стало еще теснее.
— Сними куртку, — потребовал он, и она неохотно подчинилась, наблюдая, как он закрывает ею вход и закрепляет на месте ножами.
— А вход не рухнет? — спросила она, глядя, как осыпаются несколько комьев грязи.
— Нет. — Гэвин посмотрел на нее. — Остальное тоже. Раздевайся.
Вэл покраснела и с трудом сняла обувь. Ее пальцы полностью онемели. В ботинках хлюпала вода, и, когда она угрюмо швырнула их в самый дальний угол, вода вылилась на земляной пол.
Она взглянула на Гэвина, занятого своим рюкзаком, прежде чем снять леггинсы. С платьем пришлось повозиться, но ей удалось справиться с молнией и стянуть его через голову. Под ним шелковое платье Анны-Марии прилипло к ее телу, как вторая кожа. Вэл выдохнула и сняла его тоже, обняв себя за плечи.
— Я закончила.
Он протянул одеяло, большое, мягкое, вытащенное из рюкзака.
— Иди сюда.
Вэл начала двигаться, но заколебалась. Она голая, а он нет; и ей придется ползти к нему.
— Не будь трусихой.
Она пошла; поползла. Одеяло оказалось флисовым. Она слегка вздохнула от его тепла и не протестовала, когда Гэвин обхватил ее руками.
— Кожа к коже работает лучше, — сказал он, — но идея та же.
Тепло. Она старалась не дрожать, но ощущения были слишком сильными. Она уставилась на коричневые стены, осознавая каждую точку соприкосновения между ним и ею, и то, насколько Гэвин заполнил пространство. Запахи сандалового дерева, роз и промасленной кожи казались настолько сильными, что она подумала, что может задохнуться от них, как будто его аромат — это пары яда.
Рукой в перчатках он лениво перебирал ее холодные, дрожащие пальцы. Кожа была прохладной, неприятной. Вэл тяжело сглотнула и хрипло сказала:
— У меня болят руки.
Гэвин помедлил, а затем потянулся к ней, чтобы стянуть перчатки. Она почувствовала, как они скользнули по ее телу и упали на землю. А потом его руки оказались на ее руках, нежно потирая. Ощущение его горячей голой кожи казалось до странности порочным, хотя он касался только ее пальцев. И все же, подумала Вэл. Она чувствовала, как он прижимается к ней.
— Твои руки, — проговорил он, держа их в своих, — как лед.
«Я и есть лед», — подумала она.
— Что теперь будет? — устало спросила она. — Что нам делать?
— Думаю, идея в том, чтобы ты пережила эту ночь.
— Я имею в виду после. — Она прочистила горло. — После этого.
— Я еще не решил. — Его грудь гулко стучала о ее спину, когда он говорил. — Это во многом зависит от тебя, моя дорогая. — Гэвин провел ладонями по ее рукам, вызывая мурашки. — Ты, должно быть, произвела сильное впечатление. Мои братья и сестры настолько не были уверены в том, что убьют тебя, что на всякий случай предусмотрели твою смерть от переохлаждения. Ты должна быть польщена.