«А вот и знак судьбы», – мрачно усмехнулся сын Портоса, взвешивая оружие на руке. Он быстро убедился, что пистолет заряжен, что не удивило его, а вызвало очередную мрачную ухмылку. Когда у человека столько терзаний на сердце, нельзя давать ему в руки оружие, иначе может случиться непоправимое. Он может убить кого угодно, того, кого он ненавидит больше всех... и так вышло, что в этот миг Леон больше всего ненавидел себя.
Он огляделся, думая, что будет по меньшей мере некрасиво застрелиться прямо посреди Лувра – бедным слугам, только что закончившим свои труды, завтра придётся снова оттирать с паркета кровь и мозги. Кольбер, который всегда всё узнаёт самым первым, наверняка позлорадствует, Людовик будет страшно недоволен, королева-мать придёт в ужас... А уж что станется с Анжеликой, страшно и вообразить. Леон на миг представил, как сестра рыдает над его бездыханным телом, Рауль де Ла Фер пытается её утешить, а молодой герцог и Жаклин наперебой уверяют, что в случившемся нет вины детей мушкетёров, хотя оба прекрасно понимают, что лгут. Поморщившись от этой картины, чересчур ярко представшей перед его глазами, Леон ускорил шаг, но затем вновь замедлился.
Можно, конечно, дойти до берега Сены и застрелиться там, чтобы его тело унесло волной. Или ещё лучше – уехать из города, как он и собирался, и пустить себе пулю в лоб где-нибудь в придорожном лесу. Но не всё ли равно, где сводить счёты с жизнью? К тому же, за долгую поездку стремление расстаться с жизнью может ослабеть, и тогда Леон будет презирать себя ещё больше. Лучше уж прямо тут, недалеко от кабинета Кольбера... хотя лучше было бы прямо там, застрелиться на глазах у министра финансов, испортив ему на несколько ближайших дней аппетит, сон и стол красного дерева. «Ну ничего, если выстрел будет достаточно громким, Кольбер выбежит из кабинета на шум, и аппетит со сном у него точно будут испорчены», – с мрачным удовлетворением подумал Леон.
Он поднёс пистолет к виску и с резким щелчком взвёл курок.
Именно в это мгновение одна из многочисленных дверей, выходящих в коридор, распахнулась, и из неё стрелой вылетела де Круаль – её глаза горели, огненные волосы даже в вечернем сумраке казались пылающими. Едва не наткнувшись на Леона, Луиза охнула и сделала несколько шагов назад.
– Леон? Что это вы делаете?
Леону, ещё не пришедшему в себя от столь неожиданного поворота событий, не пришло в голову ничего лучше, кроме как сказать правду:
– Пытаюсь застрелиться.
– Вы что, с ума сошли?
– Что-то вроде этого, – помедлив, Леон опустил пистолет. Неожиданная встреча выбила его из колеи, кроме того, ему вдруг пришло в голову, что Луиза будет только рада, если он у неё на глазах вышибет себе мозги. Доставлять радость шпионке Кольбера не входило в его планы, поэтому Леон, поколебавшись, наставил оружие на де Круаль.
– Что вы здесь делаете? Я думал, вы уже давно за пределами Парижа.
– Сначала надо было кое-что уладить с Кольбером, – Луиза с опаской покосилась на чёрное дуло пистолета.
– Надеюсь, вы его отравили, – бросил Леон.
– Вы что, с ума... ах, ну да. Нет, я его не отравила и даже не пыталась. Я не хочу повторить судьбу леди Винтер – надеюсь, вы о ней слышали?
– Ей отрубили голову отцы-мушкетёры, – блеснул осведомлённостью Леон.
– Верно, и я не хочу, чтобы со мной то же самое сделали их дети. И мне не нужны проблемы с законом. Я всего лишь убедилась, что Кольбер не станет мстить мне за невыполненное задание, и собиралась уезжать на все четыре стороны, – грудь Луизы вздымалась от бурной речи. – Послушайте, может, вы всё-таки опустите пистолет и отпустите меня? Арестовывать меня всё равно нет смысла, потому что вы всё равно ничего не докажете...
– Я не могу вас арестовать, я уже полчаса как не являюсь капитаном королевских гвардейцев, – Леон чуть склонил голову, не понимая, зачем он, собственно, говорит это де Круаль.
– Тогда у вас нет никаких оснований мешать мне, – заявила она, чуть приподняв подбородок. – Вы же не собираетесь застрелить женщину... тем более женщину, с которой состояли в любовной связи?
– Как вовремя вы об этом напомнили, – усмехнулся Леон.
– Уверена, вы об этом и не забывали, – отозвалась Луиза и скрестила руки на груди. – Или стреляйте, или дайте мне пройти и убирайтесь к чёрту.
Леон покачал головой, невольно восхищённый её хладнокровием, а потом медленно опустил пистолет. Луиза не стала дожидаться, не передумает ли бывший капитан и доведёт ли он до конца свою попытку застрелиться, – она опрометью метнулась мимо него и вскоре исчезла в анфиладах Лувра. Леон же стоял, по-прежнему опустив руку с зажатым в ней оружием, и перед глазами его проносились картины недавнего прошлого – пожалуй, единственного краткого времени за всю эту сумасшедшую поездку, когда он был счастлив.