– Координаты есть? – Томин открыл записную книжку на чистом листке.
Хирург взял книжку и авторучку, быстро исписал листок.
– Тут все, что я о ней знаю. Адрес, естественно, на тот момент.
– Ладно, Сергей Рудольфович, сделаю.
Томин не был сентиментален, но был отзывчив на доброе.
А дальше перед ним сменялись осужденные, от которых он пытался добиться какого-нибудь проку.
Вот сухощавый парень с торчащими на стриженой голове ушами:
– Да кто я такой, чтобы Багор со мной разговоры разговаривал? Разве что оставит на пару затяжек – и всей нашей дружбы.
– Значит, не слышали о готовящемся побеге?
– Даже ни словечка! Всем как снег на голову!
Другой – неторопливый, обстоятельный, с пронзительным взглядом заплывших глаз.
– Вы работали с Багровым в бригаде. И в столовой сидели рядом, верно?
– Да.
– Отношения были приятельские?
– Более или менее.
– Он делился своими настроениями, планами?
– Багор – мужик самостоятельней. Если что переживал, рот держал на запоре.
– Побег был для вас неожиданностью?
– Да уж чего, а этого не ждали. Главное, срок небольшой, у начальства в почете ходил… Пропадет теперь ни за грош…
– Очень он тяготился неволей?
– Ну… матерился иногда. А в общем, ничего.
– Вы, по-моему, неплохо к нему относитесь?
– Уважал. Очень даже.
– Можете мне поверить, что чем меньше он сейчас пробудет на свободе, тем для него же лучше?
– Допустим.
– Тогда подумайте и скажите: что могло толкнуть Багрова на побег? Куда? Не просто же шлея под хвост?
– За чем-нибудь да бежал. Думаю была причина. Какая – не знаю.
Третьему:
– Вас часто видели вместе.
– Клевета, истинный крест, клевета! Ни сном ни духом не причастен.
– Я вас не обвиняю. Спрашиваю об отношениях.
– Никаких отношений! Ничего общего! И статьи вовсе разные.
– Он, говорят, переменился в последнее время. Отчего?
– Не знаю отчего. Злой сделался. Как новеньких в барак прислали, так не подступись…
Опять Томин связался с Москвой.
– А что волноваться? – ответили с другого конца провода. – В конце концов, не бандит же – простой хулиган. Теперь из-за него всю милицию в ружье поднимать?
– Не будем дискутировать, – нажал на басы Томин. – Этот мужчина начинает мне не нравиться. Надо выявить все случаи хищения не только одежды, но и денег, документов. Пропажа буханки хлеба – и та сейчас может дать зацепку, ясно? Шевелитесь там, сони окаянные!
Между тем лейтенант по заданию Томина принес карточки тех, кто прибыл в последней партии. Бритые физиономии в фас и профиль и краткий текст. Томин перебрал их, на одной остановился.
– Глядите-ка, земляк. Иван Калищенко. Тоже еловский.
– Первые дни был даже с Багровым в одном бараке, – подсказал лейтенант.
– Так-так… Что за личность?
– Скользкий какой-то, товарищ майор.
– За что осужден?
– Работник почты. Систематическое хищение путем подлога. Кстати, он рядом. На кухне дневалит.
– Давайте его!
Калищенко доставили чуть не силой. Он и в дверях продолжал еще препираться с лейтенантом:
– Ну с одного города, ну и что?.. Здрасьте, гражданин начальник… Пойдут теперь допросы-расспросы!
– Не много ли шума? – постучал Томин по столу карандашом.
– Дак ведь от ужина оторвали! И так не ресторан, а коли еще простынет…
Калищенко можно было дать и сорок и пятьдесят в зависимости от выражения лица, подвижного и несимпатичного. Блудливые глаза и самодовольная щеголеватость, которую он умудрился как-то сохранить даже в ватнике, выдавали в нем бабника. Но не это резко настроило Томина против земляка Багрова. Сработал механизм, который Кибрит называла интуицией, а Томин по-русски – чутьем. Чутье подсказало, что поганый, хитрый стоял перед ним субъект. Верить ему нельзя было ни на грош.
– Сядьте и отвечайте на вопросы.
Властный тон заставил даже лейтенанта вытянуться, а Калищенке, наверное, почудились на пиджаке Томина генеральские погоны.
– Слушаюсь, гражданин начальник, – притих он и уселся на краешек табуретки.
– Прежде знали Михаила Багрова?
– Кто ж его, колоброда, не знал? Тем более на одной улице живем, все художества на ладони.
– В каких были отношениях?
– А я чего? Я от него подальше.
– Что так?
– Дак ведь отчаянный был, только свяжись.
– Враждовали?
– Никак нет, гражданин начальник, делить нечего.
Есть у него какой-то камень за пазухой против Багрова. Но о чем спросить, как спросить, чтобы камень нащупать?
– И семью его знаете? – наугад копнул Томин.
– Так точно. Май Петровне завсегда здрасьте… – тут он ухмыльнулся слегка, и в ухмылке проскользнуло злорадство.
Томин помолчал, прислушиваясь к себе. Следующий вопрос был уже с прицелом:
– Вы женаты?
– Само собой.
– Жена ваша с Багровой общается?
– Куда нам, гражданин начальник: Май Петровна – дамочка культурная, много о себе понимает, у ней другие знакомства, с высшим образованием. А нас ежели когда пострижет-побреет – и все наше удовольствие.
Придуривается. Но чем-то его Багров с женой уязвили. Может, взять на уважительность? Такие вот поганцы обожают престиж.
– Калищенко, я нуждаюсь в вашем совете. Как человек, знающий Багрова с детства, что вы можете предположить о причине побега?
Нет, не купился.
– И-и, мало ли что Мишке в голову могло взойти! Я за него отвечать не берусь.
– Противный тип, верно? – вскользь кинул Томин.
– Ой, верно! – и сразу спохватился: – Конечно, как на чей вкус.
– Куда он, по-вашему, мог податься?
Калищенко затряс головой:
– Знать не знаю, ведать не ведаю!.. Да пропади он пропадом, чтоб я из-за него холодную кашу ел!
– Ладно, идите.
Тот поспешно удалился. И даже воздух в помещении посвежел.
– Что-то тут нечисто… – обратился Томин к лейтенанту за неимением другого собеседника. – Но правды он не скажет.