И это — дочь Эдварда?! Докатилась!
— Нет!
— Я - пока еще глава семьи!
Бешеные глаза погасли. Подчинилась? Признала его правоту? Или просто взяла себя в руки, готовясь к бою?
Как же похожа на свою мать! До жути.
— Это — не твое решение. Полины. Так кто же из вас «глава семьи»?
Перешла к сарказму. Эдвард Таррент всегда терялся перед злой иронией первой красавицы Юга, надменной Карлотты Гарвиак. И далеко не сразу подбирал достойный ответ. Чем дочь и воспользовалась.
— Папа! — Ирия шагнула вперед, яростный взгляд вновь полоснул злой зеленью. — Ты не можешь осудить Эйду за свое преступление. Не посмеешь!
— Ирия…
— Это ты во всём виноват!
Прорвало, с ужасом понял Эдвард, полтора года сдерживаемую плотину. До этого девчонка скандалила еще не в полную силу. А теперь дочь несет к Змею на рога!
— Если б не ты — с нами НИЧЕГО бы не случилось! Если бы ты, мерзавец, сдался сразу, а не ждал как последний подлец!.. Это из-за тебя мы оказались в Ауэнте — в лапах этих ублюдков! Скажи спасибо, что они… — Ирия захлебнулась словами. Или ядом! — Только Эйду, а не нас еще с Иден заодно!.. Ты позволил изнасиловать дочь, запереть в монастыре жену! А теперь хочешь еще и убрать Эйду с глаз долой, чтобы спокойно развлекаться со своей шлюхой!..
Багровая вспышка ярости застилает взгляд, срывает с места. Взвивает твою руку над чужой щекой… Чтобы только замолчал ненавистный голос! Заткнулся!
Ирия змеей увернулась от удара, скользнула к стене. Свечные блики играют на лезвии кинжала. Волчьей желтизной окрасили взгляд…
— Только попробуй! Я убью тебя!.. — прошипела любимая дочь.
Она сошла с ума… Она…
А он сам?! Что он… Эдвард никогда не поднимал руку на детей — ни разу в жизни. И Карлотте не давал — когда успевал. Что он чуть не наделал?..
Что сказал бы Арно? И как Эдвард посмел даже в мыслях укорить Круг Равных — когда один из них погиб, пытаясь спасти семью лорда Таррента?
Он почти рухнул в кресло.
Мерзко. Как же мерзко на душе! И холодно.
Как здесь всё застыло… Почему никто за целые утро, день и вечер не удосужился растопить камин? И почему не удосужился приказать он сам?
На шум без стука сунул нос камердинер. Старый, привычный… равнодушный.
— Ваша светлость?
И потрясенно замер при виде кинжала в руках юной графини, не успевшей его спрятать.
— Всё в порядке, — кивком успокоил Мэтта Брауна лорд. — Мы с дочерью разговариваем.
Дверь за камердинером захлопнулась.
Потрясенная не меньше отца, Ирия устало прислонилась к стене. Медленно оседая вдоль ветхого гобелена…
Не отца бы сейчас убить, а себя! Да что же это происходит? Что с ними со всеми случилось?
Кинжал выскользнул из рук, с глухим стуком ударился об истертый ковер…
— Доченька… — голосом древнего старика пробормотал лорд Таррент.
Их взгляды встретились. Ровно один перестук дрогнувшего сердца — и Ирия кинулась в отцовские объятия.
Эдвард Таррент судорожно прижал ее к себе:
— Доченька! Что же это с нами?..
— Папа! — Ирия разрыдалась на его плече. — Папка! Папочка!..
— Дочка… Сядь, — он указал на подлокотник кресла. Другой рукой смахивая слёзы.
Девушка послушно присела. Как в детстве — примостилась на деревянную перекладину.
И хоть отец ничего еще не пообещал, вдруг возникла непоколебимая уверенность: всё будет хорошо! Он, по крайней мере, готов дочь слушать. Сердцем, а не только ушами.
А Ирия готова выслушать вновь вернувшегося к ней папу. Все его доводы. Полинины то есть.
И вновь любимая дочь найдет, что ответить.
— Пойми, дочка: если бы я мог что-то изменить! Но мне не заставить людей думать так, а не иначе. К тому же, в следующем году я хотел вывезти в свет тебя и Иден…
Полину он уговорит! Она должна понять: Ирии по-настоящему плохо в родном замке. Этого только слепой не заметит!
В другом месте, возможно, и характер у нее исправится.
Да и Полине станет легче без падчерицы! Никому не будет вреда, если в будущем году Эдвард Таррент представит в свет обеих дочерей.
— Папа! — зеленые глаза серьезны и печальны. — Иден через год еще можно и не вывозить. И я могу подождать не год, а два. К тому времени историю с Эйдой забудут. И монастырь будет не нужен. Не прогоняй ее из дома, пап! Она ведь ни в чём не виновата. Обещаешь?
— Обещаю, — неподъемный камень свалился с плеч.
В конце концов, бедняжка Эйда действительно никому не мешает. Да и самому Эдварду, если честно, жаль отправлять ее в суровый устав монастыря.
Там даже летом от стен идет холод. Еще хуже, чем сегодня в его покоях. И в аббатстве грубая пища, а старшая девочка всегда была болезненной.
К тому же, в следующем году опять не придется никого вывозить. Хоть тут Полина сердиться не будет!
Но самое главное — любимая дочь всё простила! Искренне. Эдвард почувствовал бы фальшь — врать Ири не умеет…
Ну тогда и он умалчивать не станет. Как раз хотел ей рассказать…
— Папка, спасибо! — дочка порывисто, как в детстве, расцеловала его. — Ты — самый замечательный отец в подзвездном мире! А еще у тебя — самая промерзшая Башня в подзвездном мире.
— Я сейчас кликну слуг…
— Не надо! Что мы — сами не растопим? — Ирия верткой куницей склонилась над камином. — Папа, этому хранилищу золы пора вспомнить, что на свете есть тепло и огонь.
— Ирия, я должен кое-что тебе рассказать…
— Да? — Огонь весело затрещал, подмигивая солнечно-оранжевыми глазами.
А дочери зола попала на нос — и как же хочется смеяться! Вместе с ней. Как когда-то — в прежние времена…
— Ирия… возможно, не придется ждать два года. Потому что тебе не понадобится высший свет, чтобы счастливо выйти замуж. Это — тайна и сюрприз. Но раз у нас сегодня такой откровенный разговор — Полина уже договаривается о твоем браке. Видишь, а ты не верила, что она хочет добра? — улыбнулся отец прямо в ошеломленные глаза дочери, в покрытый золой носик. — Жених приедет через две недели. Ты ведь не против, Ири?
Глава четвертая
Неужели с Ирией всё настолько плохо?
А что еще придет в голову — если сидишь за ратным столом напротив Стивена Алакла, третьего сына лорда Теодора Алакла? И от души надеешься, что твою горькую усмешку кто-то примет за приветливую улыбку.
Полина бы точно не приняла. Сёстры — тоже нет… Даже не слишком проницательный Леон мог не поддаться. Но Стивен Алакл тут же самодовольно и снисходительно ухмыльнулся в ответ. Заодно пытаясь плотоядно раздеть собеседницу взглядом.
Именно — «пытаясь». Потому что Ирия как раз по такому случаю влезла в одно из новеньких платьев Эйды. Да-да, тех самых — заботливо приготовленных мачехой. И теперь определить, какова у «невесты» фигура, — решительно невозможно.
Впрочем, будь Ирия даже чучелом огородным, только что с крестьянского плетня, — для этого наглого увальня сойдет! И даже слишком жирно будет.
Без «ратников» она уже зевала бы со скуки. Эту игру Ирия любила с детства. Жаль только — посидеть за доской обычно не с кем. Сёстры не увлекаются. Отцу в последние полтора года — не до дочери… было. А Леон не любит проигрывать — и потому играет лишь с Полиной.
А Ирии приходится — самой с собой. Но больше трех партий — неинтересно. Все свои ходы знаешь…
Впрочем, сейчас она, кажется, всё равно зазевает. Если третий сын лорда Алакла, недавно унаследовавший от умершего дяди титул барона Ривена, станет и дальше спать над каждым ходом. Минут по пять и дольше.
Вообще-то жульничал Стивен («можно Стив») старательно. Только перехаживать пытался чуть не каждый ход.
Ирия тяжело вздохнула.
— Наверное, вам скучно играть? — Эту слишком для него высокоумную фразу Алакл, похоже, старательно заучил дома. Чтобы из неприятных ситуаций выкручиваться.
— Ни капли. Ваш ход, — холодно напомнила «невеста».