Пузатые купчихи кланялись им из-за прилавка:
— Ко мне, барин! Ко мне, барыня! У меня лучше, у меня дешевле — для почину, для вас! У меня все, что вашей душеньке угодно!
И хватали прохожих за полы.
А потом, зазвав в свою лавку, обмеривали, обвешивали, обжуливали покупателей по пословице: не обманешь — не продашь! И по ночам видели во сне груды нажитых денег. И за барыш продавали все: и отца родного, и детей, и самого себя, и свою честь и совесть!
Все это было и прошло.
Правда, рынок стоит по-прежнему, но покупатели теперь совсем другие, продавцы и вовсе не похожи на прежних купчиков. Никто здесь не задирает нос и не сгибается в услужливых поклонах. Все — равные граждане нашей страны.
День-деньской снует по рынку деловитая, оживленная толпа. Чего только нет в нарядных магазинах! Тут радиоприемники, там платья, книжки, краски, карандаши.
А на втором этаже есть ларек, весь увешанный игрушками. Этот товар — яркий, пестрый, блестящий. Он так и сияет издали. Так и ждешь, что тут случится что-нибудь волшебное!
Торгует в ларьке седая женщина в сереньком свитере. Все ребята зовут ее бабушка Дуня.
Подойдешь к ларьку — с деньгами или без денег, — бабушка Дуня выложит на прилавок свои сокровища: заведет автомобиль, пустит бегать паровозик, сама постреляет из духового ружья, сама посмеется над чудаком, выскакивающим из коробочки! А ты смотри, забавляйся, только не сломай ничего!
И переводные картинки, купленные у бабушки Дуни, лучше всех других переводятся на бумагу — без пятнышка, без проплешинки!
В тот день, когда доктор Николай Иванович заметил в саду лисьи следы, бабушка Дуня принесла новые игрушки. Она распаковала их, разложила по полкам и по коробочкам, а потом собралась домой. Время близилось к вечеру, пора было закрывать ларек.
В магазинах уже опускали железные шторы, навешивали замки на двери, и сторож протягивал между столбами рынка веревку, чтобы прохожие больше не ходили под сводами.
Вдруг послышался звонкий топот по каменным плитам, и к ларьку впопыхах подбежала девочка. Косички у нее растрепались, красный галстук сбился набок, в руках она держала кукол, а под мышкой — маленький самолет. За ней бежал черный пудель. Это была Майя с Артемоном.
— Бабушка Дуня! Почини, пожалуйста, самолетик! — сказала Майя. — У него крыло отломано!
Бабушка Дуня даже руками всплеснула. Ну и самолетик! Крылья серебряные, колесики стальные, пропеллер совсем как настоящий!
— Где ты такой достала. Майя?
— Это папа Карло сделал! Почини его, бабушка, поскорее! Ведь летчикам надо будет лететь обратно!
Тут Майя посадила на прилавок Буратино и Пьеро. Они глядели на бабушку во все глаза и молчали.
Бабушка приложила к самолету отломанное крыло, осмотрела его сверху и снизу и сказала:
— Починить — дело нетрудное! Завтра утром подклею крыло, перевяжу его веревочкой, чтобы правильно подсохло, и будет ладно! — Она взглянула на мальчиков и прибавила: — Да и летчиков твоих нужно подправить. Вон у одного воротник разорван, а у другого башмака не хватает! Завтра к вечеру приготовлю. А пока пускай отдохнут, чаю напьются!
Бабушка Дуня подвинула маленькие стулья, усадила Буратино и Пьеро за чайный столик, поставила перед ними самоварчик и чашки, расписанные цветочками.
— Ой, как они уютно устроились! — сказала Майя. — Пускай посидят! Завтра вечером я за ними приду!
Буратино таращил глаза на свое отражение в самоваре. Он никогда прежде не видел ни самоваров, ни таких кривых рожиц.
Пьеро, глядя на него, помирал со смеху, спрятав подбородок в свой разорванный воротник. А пудель Артемон, улучив минутку, когда на него не смотрели, нырнул под прилавок и заполз в самый темный угол.
Майя помогла бабушке Дуне закрыть ларек ставнями. Потом они повесили на него замок и ушли. Сторож уже свистел в свисток, давая знак, что всем пора уходить с рынка.
Едва ставни закрылись, в ларьке наступила темнота. И сразу что-то зашуршало, заскрипело по углам, стало позвякивать и постукивать все громче и громче…
Пьеро и Буратино прижались друг к другу и таращили глаза. И ровно ничего не видели. А из темноты кто-то напирал на них, кто-то подталкивал под локти, кто-то дышал в лицо… Мальчикам стало жутко.
— Мужайся, Пьеро, — шептал Буратино, а сам дрожал, как травинка в бурю. — Ведь самая страшная опасность — та, которую не видишь, а только чувствуешь!
И вдруг Пьеро крикнул:
— Ох! — и подскочил.
Буратино чуть не упал со стула.
— Мне наступили на ногу! — сказал Пьеро.
И тотчас же над ними раздался важный, громкий, как труба, голос:
— Эй, эй! Кто там озорует? Кто обижает гостей?
В ответ послышалось множество тоненьких голосков:
— Мы нечаянно! Мы нечаянно! Мы только хотели на них посмотреть поближе!
Затопали чьи-то ножки, и мальчикам стало свободнее дышать. А трубный голос спросил:
— Где же наши фонарики? Спят они, что ли, лентяи?
— Не спим, не спим! — ответили откуда-то сверху.
Треньк! — в темноте вспыхнул огонек карманного фонарика. А за ним зажглись еще фонарики — другой, третий, четвертый…
Они лежали на полке и освещали мальчиков светлыми лучами, как маленькие прожекторы.
Пьеро и Буратино увидели вокруг себя целую толпу игрушек. Кого тут только не было! Куклы-матрешки в пестрых платочках, ваньки-встаньки, плюшевые мишки, обезьянки, зайчата, лягушата и золотые рыбки. На столе возле самовара сидела, свесив ножки, Красная Шапочка, а рядом с ней, положив на стол передние лапы, стоял серый волк и вежливо улыбался. Позади сгрудились паровозы, автомобили, самолеты. А над всеми возвышался большой слон с розовой пастью и мягким хоботом.
Все смотрели на гостей блестящими, круглыми глазами.
— Мало, мало! Мало света для приема гостей! — сказал слон своим трубным голосом.
Тотчас же из высоких коробочек выскочили елочные свечи — красные, лиловые, желтые. Они выстроились на полках целыми дюжинами, облепили прилавок, взобрались на стол. И все сразу загорелись. Стало светлее, чем днем.
Игрушки заблестели и засверкали, а картонные маски принялись улыбаться во весь рот. И вдруг посреди прилавка забил огненный фонтан! Пьеро и Буратино отшатнулись. Они думали, это извержение вулкана и сейчас все погибнут!
— Не бойтесь! — сказал слон. — Это комнатный фейерверк! Он зажегся, чтобы приветствовать гостей!
А огненный фонтан шипел, выбрасывая золотые звезды, и весело трещал:
— Привет, привет, привет!
— Привет! — закричали игрушки. Они захлопали в ладошки, зазвенели бубенчиками, стали притопывать и приплясывать. И вот чернобровая матрешка с ванькой-встанькой пустилась в пляс! А за ними завертелись, закружились, заплясали и все другие! И опять кричали: «Привет!»
Пьеро и Буратино стояли красные от смущения и только кланялись на все стороны. Шутка ли сказать, какая честь выпала на их долю!
Но вот фейерверк стал угасать, звезды падали реже и были уже не такие светлые, как сначала. Вот упала и рассыпалась последняя звезда. От фейерверка остался только красный уголек. Но и он потускнел, посерел и потух. Черный дымок поплыл по воздуху.
Игрушки угомонились. Они уселись на прилавке в кружок и опять глядели во все глаза на Буратино и Пьеро.
— Дорогие гости! — сказал слон. — Мы слышали, что вы прилетели к нам издалека! Расскажите нам, пожалуйста, о ваших приключениях! Нам так хочется послушать!
У Буратино даже уши запылали и во рту пересохло от смущения. А Пьеро чуть не заплакал. Легко ли рассказывать в первый раз в таком блестящем обществе!
Вдруг над прилавком кто-то зашевелился и послышалось громкое «ап-чхи!».