– Я просто ужинал, мой господин, в одиночестве.
– Нравится смотреть?
– Я только сегодня приехал в город и пошёл поесть в ближайшее заведение.
– Остановился в Миле Чудес?
– Не знал, что это запрещено.
– Ты наглый? – Однако разозлился полицейский не по-настоящему, лениво разозлился, то ли устал опрашивать участников очередной драки, то ли понял, что развести опытного задержанного на что-то серьёзное не получится.
– Нет, мой господин.
Полицейский кивнул и побарабанил пальцами по столешнице.
– Будь у меня записи, ты бы уже получил то, что заслуживаешь, ведь ты наверняка один из зачинщиков.
– Я слишком стар, мой господин…
– Заткнись!
Кармини мгновенно замолчал и даже вытянулся, кое-как изобразив стойку «смирно». Полицейскому это понравилось.
– Поскольку против тебя не выдвинуты обвинения от тех, кого ты избил, городская прокуратура готова ограничиться… – Он нажал на кнопку и чуть повысил голос: – Есть кто из прокуратуры?
– Доппель его превосходительства, господина Ахмедова, – донеслось из динамиков коммуникатора.
– Фиксируйте постановление: административный штраф за нарушение общественного порядка, плюс удвоенная сумма в благотворительный фонд полиции, плюс удвоенная сумма в благотворительный фонд прокуратуры.
– Зафиксировал, – отозвался доппель. – Клиент согласен?
Полицейский вновь посмотрел на Кармини:
– Вопросы есть?
– Что будет, если я не соглашусь?
– Пойдёшь в суд. И, скорее всего, добавится удвоенный взнос в благотворительный фонд судейской системы.
– Я согласен, – торопливо подтвердил задержанный.
– Молодец, – одобрил полицейский. – Постановление 602397 зарегистрировано, Габриэль Кармини приговаривается к административному штрафу за нарушение общественного порядка. Заплатишь сразу или будешь ждать в камере, пока кто-то внесёт деньги?
– Заплачу сразу, – решил Кармини. – Где касса?
– Тебе пришло постановление, просто поставь галочку, что согласен, и деньги спишутся автоматически.
– Зачем притащился? – грубовато поинтересовался дежурный полицейский.
– Мимо проходил, – не менее грубо ответил Иван.
– Вот и шёл бы мимо.
– Если думаешь, что мне доставляет удовольствие якшаться с вашей братией, то сильно ошибаешься.
– Что ты с нами делаешь? – нахмурился дежурный, узнавший из фразы Уварова только слова «удовольствие» и «братия».
– Не волнуйся, ничего неприличного.
Полицейские не любят биобезопасников – это аксиома. Впрочем, не только полицейские, а все люди, так или иначе связанные с охраной порядка и силовыми структурами: ни полицейские, ни военные, ни следователи, ни работники прокуратуры – никто. И дело не в том, что биобезопасникам платят больше, чем всем остальным, а в правах, которые они имеют и о которых другие службы могут только мечтать. Департамент биологической безопасности находился в привилегированном положении, при необходимости его детективы могли «привлекать», а если называть вещи своими именами – брать под командование, сотрудников любых других ведомств, что выводило сотрудников других ведомств из себя. Поэтому любой детектив Департамента тратил кучу времени и сил на то, чтобы установить хорошие или просто нормальные рабочие отношения с местными «коллегами». Уварову это удалось, полицейские его уважали, но не все, и с этим ничего нельзя было поделать.
– Зачем притащился?
– Шеф здесь?
– Для тебя – занят.
– Откуда знаешь?
– Точно знаю.
– Сгоняй и уточни, – распорядился Иван, доставая зубочистку. – Одна нога здесь, другая там. И шустрее, я опаздываю.
«Гонять» дежурному никуда не требовалось, достаточно было отправить запрос доппелю начальника отдела, но Уваров не собирался быть милым с теми, кому не нравился, и намеренно использовал уничижительные обороты. Полицейский пробубнил нечто невразумительное и с силой захлопнул прозрачное окошко. Иван улыбнулся и оглядел кавардак, который крайне редко творился в полицейских участках. Обычно здесь царила деловая тишина, поскольку Билль о выездных судебных заседаниях и связанные с ним изменения в законе об адвокатской практике сделали ненужными привычные по прошлым столетиям процедуры вроде снятия показаний и длительных разбирательств, включая походы в суд. Виновность подозреваемого в подавляющем большинстве случаев подтверждалась видео со стационарных камер, дронов или оказавшихся поблизости муниципальных мобилей. В особых случаях дозволялось использовать частные записи. За идентификацию преступника отвечал вживлённый чип, после чего проводилось задержание либо дронами, либо патрульными. Затем преступник представал перед доппелем судьи, доппель обвинителя сообщал, в чём состоит преступление, доппель адвоката приводил аргументы в защиту – если таковые имелись, и доппель судьи выносил приговор. Если доппель адвоката требовал апелляцию, мгновенно появлялся доппель судьи апелляционного суда и принимал окончательное решение. В результате, через десять-двадцать минут после задержания, полицейские точно знали, что делать с преступником: везти в участок для краткосрочного административного ареста, в тюрьму, выписывать на месте штраф или же просто отпустить, потому что доппель адвоката оказался умнее доппеля прокурора.