Но вскоре люди поняли, что с помощью процедуры можно получить намного больше, чем утиные губы и красивые носы, что можно стать по-настоящему иным биологическим видом, и для них не имело значения, что внесённые процедурой изменения не передавались по наследству. Главное, что они сами считали себя другими, как, например, вампиры, ковены которых появились во всех городах планеты.
– Ты слышал жуткий вой? – спросил Оберон. А в следующее мгновение вспомнил: – Не мог слышать, тебя здесь не было… Записи просмотрел? Так вот, то, что записали и выложили в Сеть, снабдив подписью «самое жуткое, что я слышал в жизни», едва отражает то, как он на самом деле завыл: у всех нас мурашки побежали. Никогда бы не подумал, что вилди способен на такую тоску.
– Почему? – почти равнодушно поинтересовался Иван.
– Как почему? – удивился Оберон. – Они ведь животные.
Так считало подавляющее большинство людей, и ничто не могло заставить их изменить точку зрения. Иван к «подавляющему большинству» не относился, но тратить время на переубеждение Оберона не собирался, лишь обронил:
– В подобных ситуациях вилди испытывают дикую тоску, ведь у них никого нет, кроме хозяина, и теряя его, вилди теряют смысл жизни.
– Об этом я не думал, – пробормотал Оберон.
– Потому что ты их презираешь.
– Как можно презирать животных? Собак там, или кошек? Я их не презираю, я их… – Вампир пошевелил пальцами, пытаясь подобрать нужное слово и не находя его. – Я их…
Разговор далеко отклонился от интересующей Ивана темы, однако времени у него было в достатке, и он продолжил прежним, почти равнодушным тоном:
– Ты презираешь вилди за то, что они когда-то были нормальными людьми, но лишились своего статуса. И тебе плевать, что большинство из них прошло упрощение не по своей воле, для тебя имеет значение только тот факт, что сейчас они – вилди.
– Только не говори, что ты их не презираешь, – пробурчал слегка задетый Оберон. Он не ожидал от Уварова подобных речей.
– Я их жалею, – подумав, ответил Иван.
– Жалость – это форма презрения.
– Вижу, ты философ.
– У меня есть твёрдая жизненная позиция.
– Я давно её понял.
– Правда? – удивился Оберон.
– Она не так сложна, как тебе кажется, – произнёс Уваров и, не позволив собеседнику отреагировать на замечание, продолжил: – Теперь поговорим о том, почему я здесь. А философию оставим.
– Кстати, зачем ты здесь?
Иван вздохнул, достал из кармана пиджака плоскую коробочку с деревянными зубочистками, вложил одну из них в рот и снова вздохнул.
Оберон, лидер ковена 811, был туговат. Не на ухо, слух легко поправить с помощью генофлекса, а на голову – соображал медленно. На то, чтобы править вампирским кланом, его кое-как хватало, но всё, что сверх, получалось с трудом. Сородичи Оберона считали, что виной всему «дурная» кровь, деликатно не уточняя, какую именно кровь имеют в виду: ту, что Оберон употреблял, или ту, что текла в его жилах, но мнение своё выражали очень тихо и строго за спиной лидера, известного ещё и злобным, мстительным нравом. И хитростью. Которая, впрочем, не помогла Оберону подумать и вспомнить, что все случаи разлома в обязательном порядке фиксировались сотрудниками Биобезопасности. Иван понимал, что вызывали их далеко не на все происшествия, в большинстве случаев полиция ограничивалась предоставлением Департаменту отчёта о вскрытии, но Мирам Абашева погибла на улице, на глазах у множества людей, которые тут же сообщили о гибели женщины в полицию, а те поставили в известность Биобезопасность. Уваров находился неподалёку, срочных дел у него не предвиделось, вот и принял вызов, оказавшись на месте происшествия одновременно с фургоном-труповозкой, всего через десять минут после того, как подоспели полицейские. Убедился, что это действительно Мирам – личностью она была достаточно известной, – что она действительно умерла от разлома, побродил вокруг, пообщался со свидетелями, не услышав от них ничего интересного, после чего прошёл вверх по улице, повторяя в обратной последовательности проделанный несчастной путь, остановился около знакомого дома, покачиваясь с мыска на пятки, затем вошёл во двор и уверенно постучал в подвальную дверь, справа от которой висела бронзовая табличка «811». Открыли сразу и без лишних вопросов проводили к лидеру. Вежливость обычно недружелюбных вампиров объяснялась и тем, что Уварова здесь знали, и его должностью – детектив первого класса Департамента биологической безопасности. Уровень оперативного управления – А1, то есть, при необходимости, Иван мог лично, без получения дополнительных санкций, закрыть на карантин территорию с населением в полмиллиона человек. Или объявить заражённым старинный московский подвал со сводчатыми потолками, который вампиры превратили в своё логово.