- С чего это вдруг?
- Ну, голубчик, это уж не нашего ума дело! Какая есть. Докторов, сами видите, мало, а Вера Павловна профессионал своего дела. У нас всего-то персоналу - она, я, Сергей Алексеевич - медбрат, неопытный, скажу по секрету, уборщица Нина Гавриловна, да водитель Прохор, вот почитай и вся клиника. А теперь еще вы, новая кровь, как говорится! - профессор улыбнулся. - Так что, принимайте новые полномочия, и, как говорится - добро пожаловать!
Луканов совершенно не испытывал той торжественности профессора, свойственной деревенским людям, пусть и интеллигентным, когда к ним приезжает кто-либо из города.
- Я бы хотел осмотреть мальчика.
- Исключено. Вера Павловна не позволит.
- Но у него же явные подозрения на эпилепсию, а я… - Луканов запнулся. - Вы же читали мое дело. Я хорошо знаком с этим диагнозом.
Профессор сочувствующе кивнул.
- Читал, и сожалею о вашем случае. Даже не представляю, что значит для вас вся эта история… Геркулесова болезнь, как говорили древние греки, будь она неладна! Такая карьера, такие возможности… и теперь на те - Болотово! - запричитал профессор, но вовремя взглянул на посеревшее от тоски лицо Луканова и остановил сам себя. - Впрочем, довольно об этом. Завтра готовы приступить к выполнению обязанностей?
- Профессор, не поймите меня неправильно… Причиной возникновения диагноза мальчика мог явиться сильный испуг. Чего мог настолько испугаться мальчик в… - Луканов замялся.
- Вы хотели сказать - в этой глуши? - продолжил за него Сосновский. - Не стесняйтесь, коллега. Я вас понимаю. После города наверняка не понятно, как здесь вообще живут люди, верно?
- Так все же - чего мог испугаться мальчик?
- Кто знает. Это же дети, они лазают там, где не ступает нога взрослого. Лес, болото, старая церковь, кладбище в конце концов. Мало ли, в лесу из кустов заяц выскочил, у ребенка шок.
- Заяц? Вы серьезно?
- Абсолютно. У всех разная психика, вам ли не знать, коллега. А дети непоседливы. Да что я рассказываю, вы же были ребенком! Хотя у вас, городских, другие развлечения.
- Я провел детство в деревне, профессор. И зайцев я не боюсь.
- Ну вот и славно! Значит, легко освоитесь. А теперь прошу меня извинить, меня ждут пациенты. Вас проводят во флигель.
- Флигель?
- Если вы не против, конечно. Мы обустроили для вас квартиру в старинном флигеле усадьбы, - профессор развел руками. - Поверьте, лучше ничего не нашли, да и к пациентам поближе.
- Я готов приступить к работе сегодня.
- Сразу видно - городской! - засмеялся профессор. - У нас здесь совсем другой темп жизни. Некуда торопиться, для начала освойтесь. Пойдемте, я провожу вас.
Они вышли в полутемный коридор, и тут же наткнулись на Веру Павловну. Видно было, что она не успокоилась, хотя внешне это не было заметно. Но в ее непроницаемых зеленых глазах (по-прежнему очень красивых, вновь отметил Луканов) видны были следы бушевавшего внутри пожара. Она с ходу накинулась на Сосновского, словно не замечая Луканова.
- Профессор, вы решили вопрос с доктором? - не глядя на Валерия спросила Вера.
- Валерий Петрович разгрузит вас, Вера Павловна.
- Мне не нужна разгрузка!
- Я должен заботиться о своих врачах, тем более о тех, у кого золотые руки, - улыбнулся ей профессор. - Вы много работаете.
- Вы знаете, почему так: потому что больше некому!
- Именно поэтому с нами теперь доктор Луканов, - терпеливо пояснил профессор.
- Почему я узнаю о том, что у вашего нового врача диагноз эпилепсия в день его назначения? – холодно спросила Вера Павловна. - И с каких пор наша клиника стала местом, которое принимает изгоев?
- Полегче, Вера Павловна! - нахмурился профессор. - Не следует оскорблять никого в этих стенах!
Вера, словно ища, куда выплеснуть гнев, повернулась к Луканову.
- По законодательству нашей страны наличие данного диагноза лишает вас права работать с пациентами, - процедила она сквозь зубы.
- Я давал клятву Гиппократа, и ничто не встанет передо мной и больными.
- Я встану.
Коридор сузилась до минимальных размеров и, внезапно, в нем стало жарко, а весь воздух словно выкачали. Луканов почувствовал, как внутри все сжимается от отчаяния и гнева.
- Вера Павловна, - кашлянул профессор. - У нас тут не верховный суд.
- У нас не суд. У нас больница. И человек с серьезным диагнозом, претендующий на работу с моими больными, - она резко повернулась к Луканову. - Что вам прописали?
Луканов встретил ее взгляд, и подумал, что черта с два он скажет ей про таблетки. Впрочем, как и Сосновскому.
- Все не настолько плохо, - спокойно ответил Луканов. - Я уже на стадии ремиссии.
- У вас есть заключение лечащего врача? - пронзила его взглядом Вера Павловна.