Уже подали десерт, разговаривали о детях, было тепло и душевно. Годовалый Мика, сын адмирала Шерама, доставлял много хлопот своей матери, стараясь во что бы то ни стало дотянуться до большого блюда с пирожными. Она громоздила перед ним преграды из фруктов, ложек и салфеток, а он с большим упорством и изобретательностью продолжал их разрушать и тянуться к сладостям. Отец с гордостью сказал ему:
–– Мика, ты очень настойчивый и сообразительный! Из тебя получится отличный полководец!
Гости одобрительно посмеялись. Наконец, искусительное блюдо отодвинули на другой конец стола, и мать смогла заинтересовать Мику большой красивой грушей.
Одэн поделился с гостями, что они ожидают сына, потому что Оракул предсказала, что его ребёнок будет великим воином и принесёт Эрелю небывалое могущество и процветание.
–– А я хочу девочку, – улыбнулась императрица Ума. – Цветочную фею, чтобы мне помогала.
–– Сначала наследника, – важно заявил Одэн. – А потом фею.
–– Может быть, у вас будет двойня, – предложила компромисс жена премьер министра, – сразу и наследник, и фея!
Одэн посмотрел вопросительно на жену.
–– Нет, я вполне уверена, что ребёнок один, – покачала головой Ума и ласково погладила свой живот. И тут судорога пробежала по её животу. Императрица обвела присутствующих широко раскрытыми глазами.
–– Кажется, начинается, – прошептала она.
У императрицы начались схватки. Дола подхватила её под руку и повлекла в её спальню, распорядившись, чтобы никто не входил без её разрешения, и чтобы приготовили много чистой воды. Счастливое возбуждение охватило всех присутствующих, служанки, не скрывая своей радости, обнимали друг друга. Одэн был вне себя от радости и в то же время сильно нервничал, он знал, какой опасностью для его любимой Умы грозят роды. Чтобы справиться со своим волнением, он попытался шутить:
–– Если я узнаю, что это не сын, клянусь, я казню Оракула и всех присутствующих в придачу!
Гости посмеялись вместе с будущим отцом. Оракул никогда не ошибалась. Ума и Дола были уже в дверях, когда наступила очередная схватка. Ума ухватилась за дверной косяк, а Дола напоминала ей о правильном дыхании. Схватка прошла, и они скрылись в спальне Умы.
Следующие 3 часа Дола никого к императрице не пускала, и только требовала время от времени ещё воду, бельё или травы. Наконец, ребёнок родился.
–– Поздравляю с прелестной дочкой, – сказала Дола императрице и положила новорожденную Уме на грудь. Девочка недовольно захныкала, двигая крохотными ручками и ножками.
–– Какая прелесть, – ласково прошептала Ума, глядя на дочь счастливыми глазами. Только теперь Дола заметила, как все растения в комнате буйно распускались прямо на глазах.
–– Ого, только родилась, а уже какая сильная фея! – одобрительно воскликнула Дола и указала на цветы.
Ума была очень усталая и счастливая, но какое-то тревожное чувство сидело внутри как заноза и мешало полностью насладиться моментом.
–– Подожди. Что сказал Одэн, когда мы покидали гостиную? – спросила она Долу. Та побледнела и прошептала непослушными губами:
–– Что-то про то, что он казнит всех, если не сын…
–– Надо вспомнить дословно! – тревожно настаивала Ума, нежно прижимая к себе дочь.
–– Не могу вспомнить точно… Я вся была поглощена тобой и родами… – паника явно слышалась в голосе Долы.
Ума закрыла глаза и постаралась сосредоточиться, хотя у неё было совсем мало надежды вспомнить слова мужа. Ей тогда было больно, и осталось только смутное впечатление, что он сказал что-то очень важное. Девочка согрелась на груди у матери и сладко уснула. От этого Уме стало очень спокойно, и вдруг в её голове чётко прозвучал голос Одэна, и она повторила его слова вслух: “Если я узнаю, что это не сын, клянусь, я казню Оракула и всех присутствующих в придачу!”
Она открыла глаза и была абсолютно уверена, что слова вспомнились правильно. Обе женщины смотрели друг на друга тревожно, и перед их мысленным взором промелькнули лица всех, присутствовавших на ужине – они сами, будущая принцесса, император, премьер министр, главнокомандующий, и их семьи, включая детей, и даже ещё не родившийся ребёнок Долы. Между ними проскочила искорка понимания, и они проговорили одновременно:
–– Значит, он не должен узнать.