— Ты и Татанкаса останетесь там одни, — предупредил Кэнка. — Меня рядом не будет.
— Я не понимаю тебя, — удивился Кувигнака.
— Остерегайся Хси, — разъяснил Кэнка.
— Хорошо, мы постараемся, — пообещал Кувигнака, а у меня по коже побежали мурашки.
— Ты случайно, не видел мою стрелу? — вдруг спросил Кэнка. — Я потерял одну из моих стрел.
— Нет, — удивился Кувигнака.
— Должно быть, я положил ее не на место, — пробормотал Кэнка.
— Возможно, — поддержал брата Кувигнака.
— Я должен занять свое место, — сказал Кэнка.
— Хорошей охоты. Будь осторожен, — пожелал Кувигнака. — Оглу вастэ!
— Оглу вастэ, — отозвался Кэнка, и понукнул свою кайилу, направив ее к колонне охотников.
Аглескала тем временем сделал третий и последний круг вокруг стойбища.
— Готовьте ваши стрелы! — раздавался его крик. — Готовьте ваши ножи. Мы идем добывать мясо! Мы идем добывать мясо!
— Мы идем добывать мясо! — поддержали глашатая несколько человек вокруг нас.
— Мы идем добывать мясо! — крикнул Кувигнака, счастливым голосом.
Солдаты Слины, развернувшись в длинную шеренгу, которую никто из охотников, какой бы он ни был нетерпеливый, не должен был обгонять, покинули стойбище, едва только на востоке посветлел край неба. Позади них двигались пять шеренг охотников кланов Исбу, Касму, Исанны, Висмахи и Напоктан. Пыль столбом поднималась от лап множества кайил. Следом держались женщины, и кайилы запряженные в волокуши, оставлявшие в пыли за собой прямые следы от шестов. Именно к этой шеренге присоединились мы с Кувигнакой, собственной персоной.
5. Мы с Кувигнакой пойдем в лощину
— Помогите мне, пожалуйста, — попросила Васнаподхи.
Мы помогли ей перевернуть тушу быка на живот, растягивая его за ноги. Коровы полегче, поэтому обычно, с них снимают шкуру с лежащих на боку, а затем переворачивают с помощью кайил на другой бок, веревками, привязанными к ногам туш. Васнаподхи воткнула нож в позади шеи быка, чтобы сделать первый надрез, начиная с которого будут снимать шкуру с передних четвертей на каждой стороне туши.
Печень из животного охотники уже вырезали. Это — завидный деликатес, и обычно съедаемый в сыром виде.
— Что с Виньелой? — спросил я.
Я видел, что девушка стоит с опущенной головой на коленях в траве, в стороне от нас.
— Ей плохо, — объяснила Васнаподхи.
Я подошел к девушке, и почувствовал, что пахло от нее не слишком приятно.
— Как Ты себя чувствуешь? — поинтересовался я.
— Я в порядке. Скоро я попытаюсь снова резать мясо.
— Ты — женщина, Виньела, — сказала Васнаподхи, вспотевшая от тяжелой работы. — Тебе придется научиться этому.
— Я попытаюсь еще раз, мне надо немного прийти в себя, — ответила бледная Виньела.
— Там лежит корова, убитая одной из стрел Кэнки, указала окровавленным ножом Васнаподхи, стоя на коленях на спине животного. — Мне кажется ей стоит заняться той тушей. Думаю, если она испортит, добычу ее хозяина, а не кого-то другого, он может быть более снисходительным к ней.
— Ты правда думаешь, что он будет с ней снисходителен? — удивился я.
— Нет, не думаю, — ответила Васнаподхи, возвращаясь к своей работе.
— Я не боюсь, — сказала Виньела.
— Почему? — поинтересовался я.
— Что бы я ни сделала, я знаю, что Кэнка никогда не будет меня наказывать, — уверенно заявила девушка.
— С чего это? — удивился я.
— Я ему нравлюсь, — объяснила Виньела.
— А он тебе нравится? — спросил я.
— Я люблю его, — призналась она, — больше всего на свете.
— Смелая рабыня, — усмехнулся я.
— Рабыня тоже может быть смелой, — сказала она.
— Это верно, — согласился я, усмехаясь про себя.
— Тем не менее, — проворчала Васнаподхи, не отрываясь от своего дела, — не удивляйся, когда он хорошенько пройдется хлыстом по твоей спине.
— Кэнка никогда так со мной не поступит, — уверенно заявила рыжеволосая рабыня.
— Ты что, никогда не приносила ему хлыст? — удивился я.
— Один раз, в первый вечер в его вигваме, он бросил передо мной свой хлыст, и я подняла его зубами стоя на четвереньках, — признала она.
— И как, по-твоему, в чем значение этого? — спросил я Виньелу.
— То, что я стала его рабыней, что я признала его право подвергать меня наказаниям, — совершенно правильно ответила девушка.
— Неужели Ты думаешь, что он уже забыл это?
— Я так не думаю, — признала она. — Но он не использовал хлыст, ни тогда, ни впоследствии.