Много раз сам задавал себе вопрос- почему не сделаю тот самый важный шаг первым? И терялся, не в силах понять, осмыслить, зачем он, этот шаг? Чего я жду от нее? Чего хочу? Семью и детей? Вряд ли. Отношений? И это под большим вопросом. Чтобы была рядом? Возможно, но ведь не сдержусь, придушу как-нибудь. Или заласкаю до смерти. Ульяна раздражала одним фактом своего существования. Одним тем, что не была похожа на других. Ни капли. Нисколько. Мне скандалы на ровном месте закатывали, пытались отношения выяснять после пары ночей вместе. А эта…странная. Попрощался — и уехала, не достает своим вниманием. Не женщина, а просто мечта. Так почему же так херово?
До кучи и мать, будучи здесь, напирала на то, что Дарджиевы помолвку хотят организовать, словно бы и не было ни скандала с разорванной прежде помолвкой с Жаным, ни многих лет отчуждения. Будто я всё также живу в родном доме, а отец диктует, как жить. А ещё задело, что мать спокойно восприняла факт того, что мы с Ульяной расстались. Кивнула, похлопала по плечу, сказав, что всё равно она мне не подходила. Я еле сдержался, чтобы не наговорить обидного.
Один Бахтияр был на моей стороне. Спустя несколько дней после отъезда Ульяны, он перехватил меня в одной из комнат, которую я переоборудовал под спортивный зал.
— Ох, и здоровая. — тщетно попытавшись поднять одну из гантелей, он махнул на нее рукой, усевшись на скамью для пресса. — Тебя ж дома теперь не поймать, так вот хоть увижу. — насмешливо сверлил он меня каким-то непонятным взглядом.
Я встал, убрав штангу в сторону. Усевшись напротив него, хмуро взглянул:
— Дел много.
Бахтияр усмехнулся:
— Было бы их много- не старался бы так энергию выплеснуть. Ты ж каждый вечер и утро тут убиваешься.
Я предпочел промолчать, тем более зная, что сейчас Бахтияр пойдет в атаку. Так и произошло:
— Что у вас с Ульяной? — он пытливо вглядывался в мое лицо, будто пытаясь прочесть ответ. Правду.
Я отмахнулся заранее подготовленной версией:
— Ты же знаешь, характерами не сошлись.
Дед улыбнулся, покачав головой:
— Чтобы разойтись, сперва сойтись нужно. А я спрашиваю, что у вас на самом деле. — и, поспешно выставив руку вперёд, обвиняюще ткнул мне в грудь указательным пальцем. — Ты мне не ври хоть. Я же всегда на твоей стороне был. Вот и сейчас вижу, что мучаешься. Нравится она тебе.
Приготовившись держать оборону, вдруг сдался, признавая поражение. Последней каплей стала отчаянная правдивость деда. Он не укорял, не пытался подловить на лжи, а просто констатировал факт:
— Нравится.
— Ну так и чего всё усложнять? Я понял, что она — не твоя невеста сразу. Врать она точно не умеет, глаза выдают.
Я усмехнулся- да, действительно, Жданову всё выдает. Ну не может она обманывать, и, стоить признать после неудач в моих прошлых отношениях, для женщины это — больше плюс, чем минус.
— А вот ты, когда с ней рядом, сам не замечаешь, как за ней глазами следишь. — продолжал дед гнуть свою линию.
— И? Глазных дел мастер, просвети, что же из этого следует? — подколол больше из желания закончить эту становившуюся странной и неудобной беседу.
— Влюбился ты, вот что. — просто и спокойно ответил Бахтияр.
Я только криво усмехнулся на такое предположение:
— Так любого взрослого мужчину, что на красивую жешщину посмотрел, можно обвинить в том, что влюбился без памяти.
Дед, задумчиво постукивая по экрану смартфона в руках, вдруг кивнул, будто согласившись:
— Вообще, хороша она. Да. Тут ты прав. Этот твой же, как его, Марк. Ну водитель. Он тоже оценил.
Я напрягся, не понимая, о чем это Бахтияр.
— Спрашивал у меня на днях, что у вас там, разошлись ли всерьез или так, поругались. — он замолчал, а потом продолжил. — Наглый такой ещё, говорит, а не могли бы номер её дать или контакты какие. Понравилась она ему, значит.
— Марк? Ты ничего не путаешь? — чувствуя, что вскипаю, попытался успокоиться. Начерта Марку номер Ульяны? Может, Бахтияр действительно что-то путает? Не о том он спросил, или не так.