Думаю, теперь я могу с уверенностью сказать, что тут нечто большее, чем просто влюбленность.
— Как поживают твои бабушка и дедушка? — выпалил я, чтобы нарушить неловкую тишину.
На его лице промелькнула легкая тоска, но затем он оптимистичным тоном сообщил, что с ними все хорошо. Он сказал, что его дедушка упал на днях, но Шейн отвез его к врачу, и сейчас с ним все в порядке. Пока он делился со мной этой историей, то рассматривал геометрические узоры на моем одеяле, проводя пальцем по каждому из них. Его бабушка много спит, поэтому ему пришлось самостоятельно расчистить небольшой участок на кухне, чтобы готовить. Хотя готовить он совсем не умел. Только то, что можно разогреть в микроволновке или сварит в кастрюле.
Я ответил, что он просто обязан приготовить ей Easy Mac, и тут же почувствовала себя глупо, но Шейн улыбнулся и сказал, что попробует так и сделать.
Нас снова окутала тишина: Шейн продолжал рассматривать узоры на моем постельном белье, а я пытался незаметно следить за его движениями, пока теребил провод наушников, чтобы потом провести пальцами по следам его рук.
Затем Шейн поднял на меня глаза, выражение его лица было серьезным и немного грустным. Он сказал мне нечто личное – впервые – и я попытался запомнить каждое его слово.
— Иногда мне страшно, что я как-нибудь утром проснусь, а они будут мертвы. Или вернусь из школы, и обнаружу, что дедушка снова упал, а бабушка не смогла добраться до него сквозь тонну мусора и хлама, — он ненадолго замолчал. — Если с ними что-то случится, что же тогда будет со мной? — он слова заколебался. — Но потом мне кажется, что я эгоистичный придурок, который беспокоится только о себе. Ведь они уже старые, и я должен о них заботиться.
Не знаю, сколько лет бабушке и дедушке Шейна. Вероятно, много, раз у них так много проблем со здоровьем. Мои тоже довольно старые, но могут передвигаться без чьей-либо помощи. Они занимаются садоводством, катаются в Аризону и поют в церковном хоре. И Шейн выглядел в тот момент таким обремененным, словно на его плечи давил непомерный груз. Мне трудно представить, каково это – заботиться о людях, которые должны заботиться о тебе. И к тому же, я до сих пор не знаю, что на самом деле случилось с его родителями. Однажды Эв сказал, что Шейна забрали у матери, потому что она пыталась убить его, когда он был еще совсем маленьким. И не думаю, что он шутил или врал. Так же я слышал от детей в школе, что его отец – бандит, и убил кучу людей, но я в это не верю. Не уверен, удастся ли мне когда-нибудь узнать правду. Если он захотел бы мне рассказать, я бы обязательно его выслушал. Но решать ему, а не мне.
А если его бабушка и дедушка действительно умрут, то Шейна выгонят из дома, потому что он не сможет за него платить? Что с ним будет тогда?
Я слегка занервничал, но сказал, что если с ними что-то случится, то он сможет переехать жить к нам.
Когда он услышал мои слова, уголки его губ тронула легкая улыбка.
— Не волнуйся, — попытался я его успокоить. — Бабушке и дедушке повезло с тобой. Держу пари иногда это тяжело. Потому что именно они должны заботиться и беспокоиться о тебе.
— Да, — прошептал он.
Я был потрясен, увидев, как слеза скатилась с его подбородка, а затем оставила темно-синее пятно на моем одеяле. Никогда не видел, чтобы Шейн Каррауэй плакал или расстраивался. Он всегда выглядел таким счастливым. Таким добродушным. Забеспокоившись, что сказал что-то не то, я импульсивно сделал первое, что пришло мне в голову в качестве утешения.
Обнял его.
И Шейн сделал то же самое в ответ! Сначала он обхватил меня одной рукой, потом другой, пока не обнял так же крепко, как я его. Не уверен, плакал ли он все еще. Шейн не издавал никаких звуков, вроде шмыганий или чего-то подобного, и я утонул в его тепле. Я полностью увлекся моментом, ощущением его рук вокруг меня, слабым запахом его мыла, которое пахло как весна.
Не знаю, зачем я произнес следующие слова. Наверное, я просто был ошеломлен.
— Я бы сделал все это для тебя. Заботился и беспокоился бы о тебе.
По сути, это было признание в моих чувствах к нему, и он не отстранился. Не сразу. Но когда он отодвинулся, его карие глаза блестели, и он посмотрел на наушники, все еще висящие у меня на шее.
Он спросил меня, что за диск, и я ответил, что Radiohead.
А затем поинтересовался, можно ли ему послушать, поэтому я снял наушники с шеи. Их можно было вращать, поэтому вместо того, чтобы дать Шейну надеть их, он взял одну сторону, оставив другую для меня. И когда я нажал кнопку воспроизведения, наши головы оказались совсем близко друг к другу. Мы кивали в такт музыке и постукивали руками по кровати, пока не заиграла более медленная песня. Она была не совсем романтичной, но могла бы ощущаться именно так при определенных обстоятельствах.