Эверетт мог показать ту фотографию кому угодно. Абсолютно всем. На меня и бабушку с дедушкой и так в нашем городке смотрели свысока и с опаской. Фотография меня и Итана сделала бы еще хуже. И Итан никогда не был столь же популярен, как его брат, поэтому если Эв покажет всем фотографию, то не для того, чтобы опозорить Итана. А что бы опозорить меня. Посмотрите, что он сделал с моим братом! Ужас от того, что могло произойти, практически съел меня заживо.
С того момента прошли месяцы. И я подумал, что, возможно Джина мне понравится, и общение с ней могло бы положить конец любым слухам, которые мог бы распустить Эверетт. Потом Джина сообщила, что беременна. А затем на свет появилась Микаэлла. Мы переехали в собственную квартиру в Лайонс-Фолс. Через какое-то время я съехал с этой квартиры и начал работать на подрядчика в Лоувилле.
А потом я пошел на похороны Эва.
Я полностью отстранился от братьев в пользу новой жизни, которая, как мне казалось, поможет двигаться дальше и быть нормальным. И, возможно, какое-то время так действительно и было. Спустя несколько лет Эверетт начал писать мне электронные письма. Некоторые из них я так и не прочел, а сразу удалил. Я отчаянно пытался двигаться дальше, но так и не смог отпустить прошлое. Моя дочь не заслуживает отца, который не может признать, кем является на самом деле.
Она не заслуживает отца-труса.
Всего несколько месяцев назад Эверетт прислал мне последнее письмо. Я никому о нем не рассказывал и не читал. Я собирался удалить его, но решил, что просто открою и прочту, когда почувствую, что готов.
Этот день еще не настал.
Я снова смотрю в зеркало заднего вида на Итана. Все эти годы я задавался вопросом, показывал ли Эв ему ту фотографию. Раньше мы с Итаном общались с помощью секретных электронных адресов, и я сразу же удалил свой после той вечеринки. Не знаю, рассказывал ли Итан брату о нас. Не знаю, узнали ли Рик и Шейла. Все эти годы меня гложил страх, что Сойеры будут охотиться на меня с вилами из-за той фотографии. Что бы они подумали? Любили бы меня так же, если бы узнали, что я гей?
Какое-то время я действительно думал, что, возможно, новости обо мне, Джине и нашей дочери положат конец любым слухам и вопросам.
Но я никогда не узнавал есть ли они. Боялся услышать. Мне было страшно от того, что обо мне подумают и скажут люди в нашем маленьком городке. Расскажут ли они бабушке с дедушкой? Будут ли преследовать их из-за меня?
Больше не могу бояться. Просто не могу.
Было больно узнать, что ко мне сейчас чувствует Итан, и что он больше никогда не захочет видеть меня после поездки. Хотелось бы иметь под боком машину времени, чтобы хоть раз увидеть, как Итан смотрит на меня тем самым щенячьим взглядом полным обожания.
Но в этом-то суть… в этом-то вся загвоздка.
Машины времени не существует.
В той урне находится Эверетт.
А Итан больше никогда так на меня не посмотрит.
Итан спит всю дорогу до Бингемптона и просыпается лишь, когда я паркуюсь на стоянке снаружи. Рядом висит табличка, уверяющая что это – лучший Denny's3 в штате Нью-Йорк.
— Что мы здесь делаем? — сонно спрашивает Итан.
— Подумал, нам обоим не помешает порция кофеина, — отвечаю я. — И, может быть, небольшой перекус.
Наклоняясь над центральной консолью, я протягиваю руку, чтобы дотянуться до своей старой спортивной сумки, в которую накидал вещи для поездки, и взять наличку.
После того, как я вылезаю из Blazer, Итан обходит машину и осторожно вынимает урну Эверетта из вороха подушек.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я его.
— Не хочу оставлять Эва в машине.
— Ты не можешь взять его туда.
— Почему нет? — спрашивает он и выглядит при этом по-настоящему оскорбленным.
— Потому что это… урна. В ней хранится прах человека.
Расстегнув пальто, он засовывает урну внутрь, и запахивает его обратно.
— Там не просто человек, это прах моего брата. Я не оставлю его в машине. Если персонал в ресторане что-то не устроит, просто пойдем в другое место.
Я решаю не продолжать спор, потому что не до конца уверен, кто из нас в данной ситуации действительно мыслит разумно.
Как только мы оказываемся внутри, нас провожают к кабинке в курительном зале. Я нервно оглядываюсь вокруг, в то время как Итан аккуратно ставит урну рядом с собой, поворачивая ее к окну. Подходит официантка, и мы оба сразу же заказываем кофе, а затем я говорю, что для еды нам потребуется еще пара минут. Она выглядит слишком уставшей, чтобы обратить внимание на неожиданного гостя в виде урны, который присоединился к нам за столом.