— Это моя вина, Итан… — мягко говорю я. — Лишь моя. Мне не следовало ворошить прошлое, как ты и просил. Так что, если кого и следует винить, так это меня.
Он снова качает головой с очередным всхлипом.
— Нет. Ты не виноват. Мне не нужно было забирать его из машины, — он издает горький смешок. — Как думаешь, есть инструкция? Что делать с прахом брата.
Протянув руки, я осторожно обнимаю его.
— Для меня его смерть тоже стала неожиданностью. И я скучаю по нему. Правда скучаю.
На краткий миг я чувствую, как Итан напрягается рядом со мной, словно хочет поспорить, но вместо этого его настигает новый поток слез. Я пододвигаюсь немного ближе и, усаживаясь позади него, обнимаю обеими руками. Он позволяет. И даже немного расслабляется в моих объятиях.
Не хочу ничего говорить, потому что боюсь еще больше его расстроить, поэтому решаю просто промолчать. Откинувшись на кровать, я тяну Итана за собой, и он ложится спиной к моей груди. Я позволяю ему выплакаться, потому что он в этом нуждается.
Возможно, я тоже.
Но я не могу позволить себе заплакать, пока Итан в моих руках. В конце концов, поток слез затихает и он погружается в глубокий сон.
Когда я открываю глаза, в номере мотеля темно, за исключением лампы на прикроватной тумбочке и полоски дневного света, пробивающейся сквозь закрытые шторы.
Приподнявшись на локте, я обнаруживаю, что прикрыт одеялом. Полотенце, которое было обмотано вокруг талии, развязалось и я лежу в кровати голышом. Один.
Включенный телевизор на минимальной громкости транслирует прогноз погоды. Итана нигде не видно, но спустя мгновение дверь в ванную комнату распахивается, и он входит полностью облаченный в черное со свежей подводкой на глазах. Его взгляд ненадолго встречается с моим, прежде чем он подходит к столу, чтобы взять бутылку с водой.
— Доброе утро, — говорю я.
— Доброе утро, — бормочет он и, надев пальто, берет сигареты и зажигалку, а затем выходит из комнаты.
Я протираю глаза и переключаю внимание на телевизор. Похоже, снежная буря пока не планирует заканчиваться. Немного страшно раздвигать шторы, потому что я боюсь увидеть, что происходит снаружи.
Пока Итана нет, я пользуюсь возможностью одеться и почистить зубы. К тому времени, как он возвращается, я уже готовлю кофе в маленькой кофеварке.
— Снег все еще идет? — спрашиваю я.
Он кивает, бросая пачку сигарет и зажигалку на стол.
— Будешь кофе? — говорю я, протягивая ему пластиковый стаканчик. — Не знаю, подойдет ли. Вдруг ты предпочитаешь добавлять сливки и сахар.
Он хмурится, глядя на стаканчик.
— Это вредно для окружающей среды.
— Кофе вредит окружающей среде? — спрашиваю я, озадаченно нахмурив брови.
Итан выхватывает у меня стаканчик и подходит к одной из сумок.
— Он сделан из полистирола. Отходы очень токсичны, и, кроме того, период полураспада у него примерно пятьсот лет, — отвечает он и достает маленькую металлическую кружку, чтобы перелить кофе в нее. — И как только распад случается, отходы попадают прямиком в почву и воду, убивая рыб и диких животных.
— Ох, — я смотрю на стаканчик в своей руке. — Но ведь мы совершаем очень длительную поездку на машине и ко всему прочему стаканчики для лапши тоже сделаны из пластика, так что…
— Хватит, — резко говорит Итан, выхватывая второй стаканчик из моей руки, и наливает его содержимое в другую металлическую кружку, а затем протягивает обратно мне. Он уносит пустые стаканчики в ванную. Последовав за ним, я наблюдаю, как он моет их в раковине. — Машины на природном газе еще не сильно распространены, особенно в прокатах автомобилей. Но важна каждая мелочь.
— Понимаю.
Он усаживается за стол и попивает свой кофе, вперив взгляд в телевизор.
— Думаю, мне стоит позвонить родителям, — говорит он через несколько минут. — Похоже, снежная буря затягивается.
— Да, — отвечаю я и наблюдаю, как на экране огромное белое облако с осадками движется в нашу сторону. — Оставить тебя одного или…?
— Мне все равно, — он подходит к телефону и достает карточку.
Пока Итан занят, я решаю подготовиться к тому, что нам, вероятно, придется остаться здесь еще на одну ночь. Заправляю постель, собираю использованные полотенца и пытаюсь придумать, как можно было бы вскипятить воду.
Закончив разговор, Итан садится перед телевизором и начинает бездумно переключать каналы.
— Они переживали? — спрашиваю я.