— Да, думаю, немного, — он ненадолго замолкает и смотрит на меня. — Я не рассказал им, что случилось. Про прах и ту старушку… прошу тебя, не говори Джине или кому-нибудь еще. Пожалуйста?
— Не скажу, Итан. Обещаю.
Он снова поворачивается к телевизору, а я возвращаюсь к уборке.
— Ты голоден? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Думал заварить немного лапши, но не знаю, где взять кипяток, — продолжаю я.
Итан глубоко вздыхает и встает, а затем берет кофейник, несет его в ванную и, ополоснув, возвращается обратно. Налив воду в чистую чащу, он вынимает фильтр и включает его.
— Когда нагреется вода, просто залей лапшу кипятком.
— Ого! — восклицаю я. — Никогда бы не додумался. Спасибо.
Он снова садится перед телевизором.
— Я постоянно так делал в общежитии на первом курсе.
— Ты больше не живешь в общежитии?
— Перестань пытаться узнать меня поближе, — резко отвечает Итан и сжимает челюсти.
Несколько мгновений и мне кажется, что он не собирается больше ничего говорить.
— Я снимаю квартиру с тремя ребятами, — слышу я его голос. — Но на территории университета.
После того, как кофейник наполняется горячей водой, я заливаю два стаканчика с лапшой.
— Знаешь, довольно круто, что у тебя получилось поступить в Колумбийский. Уверен, что ты единственный человек в нашем городке, кто туда поехал, — я протягиваю ему еду и одноразовую вилку. — Прости за пластик.
Он бросает на меня выразительный взгляд своих подведенных черным глаз.
— Не умничай.
— И не думал. Правда сожалею, — я сажусь за стол и пододвигаю себе второй стаканчик. — Мне кажется, я просто никогда не задумывался об этом. Всегда волновало что-то другое.
Итан смотрит серию «Флинтстоунов»7 и дует на вилку с лапшой.
— Например?
Я удивлен и слегка сбит с толку его вопросом.
— Эм… не знаю. Микаэлла. Забота о ней. Работа, счета… короче взрослая жизнь.
На несколько минут наступает тишина, нарушаемая лишь звуками телевизора.
— Твою дочку зовут Микаэлла? — вдруг спрашивает Итан.
— Да. Джине понравилось. Я выбрал ей второе имя – Николь, в честь моей мамы.
— Ты видишься с мамой?
— Нет. Она меня не узнает.
Он смотрит на меня и в его глазах читается мягкость.
— Она все еще…?
Я откашливаюсь, пытаясь избавиться от неожиданно образовавшегося кома в горле.
— В психиатрической больнице, да.
Он кладет в рот еще одну порцию лапши.
— Кем ты... кем работаешь?
— Помнишь мистера Патнэма? У его племянника бизнес по строительству террас и патио. Я работаю на него.
Пару минут Итан наблюдает, как Вильма читает Фреду лекцию об опасности охоты на мамонта.
— Тебе нравится?
— В общем, да. Мы занимаемся строительством и обустройством. Заливаем бетон для патио, террасы около бассейнов и все такое, — я замолкаю, чтобы сделать глоток воды. — Почти уверен, что это не совсем экологично… хотя, наверняка, древесина не вредит окружающей среде, не знаю.
Я вижу лицо Итана только в профиль, но его губы трогает легкая улыбка.
«Флинстоуны» заканчиваются и начинаются «Джетсоны»8. На столе рядом с сигаретами Итана я замечаю все еще нераспечатанный конверт с фотографиями. Взяв его, я присаживаюсь рядом с ним на кровати. Итан слегка вздрагивает, но не двигается с места.
Я передаю снимки ему.
— Хотел отдать их тебе.
Он просто смотрит на мою протянутую руку и ничего не говорит.
— Там фотографии Эверетта. И твои.
Он, наконец, берет конверт из моих рук, но не раскрывает.
— Ты отправил их на конкурс?
— Нет. Не представилось возможности.
Он медленно разрывает конверт и достает фотографии. На первых двух фотографиях Эверетт бежит по школьному стадиону. А дальше – Итан. В парке. На крыльце родительского дома. У реки.
Он медленно и внимательно рассматривает каждую из них, и я чувствую себя странно уязвимым. Очевидно – по крайней мере, для меня – насколько интимными были эти снимки. Крупные планы его лица, рук… когда я ловил полный обожания взгляд, направленный на меня. Моменты, кажущиеся такими далекими. Итан, которого я знал раньше, сейчас вырос и изменился. И если бы меня попросили описать его, то я бы сказал Меланхоличный Итан. Напыщенный Итан.
Мрачный Итан.
Он еще какое-то время рассматривает фотографии, а потом кладет обратно в конверт. У него на лице возникает выражение, которое я не могу толком прочесть.
Я накрываю ладонью его руку.
— Я скучал по каждому моменту с тобой. Скучал по возможности остаться наедине.