Сбросив с себя оковы ужаса, она начала отсеивать запахи, которые уже знала — отделить плохи парней от хороших можно и потом. Она находилась в середине процесса, когда её чутье на ангелов внезапно исчезло, оставив отчетливый одинокий след. — Здесь был вампир.
— Не с командой спасателей, — ответил Рафаэль, напряжение читалось на его лице.
— Значит, он был здесь раньше. — Елена подавила рвоту, подступившую к горлу из-за приторного запаха тела перед ней, совсем не присущего смерти, и сосредоточила чувства на следе вампира. Аромат кедра и льда — очень необычный, невероятно изящный. Она резко распахнула глаза. Райкер. Райкер был здесь.
Рафаэль нашел Микаэллу несколько часов спустя в ночном небе над её домом. На ней был надет кэтсьют, в котором она выглядела словно грациозное, опасное животное. Архангел не заметил на тени намека на безумие, о котором говорили Гален и Елена — ее тело с прекрасными пышными изгибами обтягивала чистая одежда.
— Рафаэль, — позвала она, зависнув в воздухе позади него, — ты здесь для того, чтобы снова напомнить, чтобы я не приближалась к твоей охотнице?
Елена узнала об утрате Микаэллы и могла посчитать, что она стала такой озлобленной из-за пережитой боли, но Рафаэль знал ее ещё в юности. Ради своих амбиций она была готова что угодно принести в жертву.
— Ты пришла в Лазарет с намерением причинить вред.
Женщина-архангел изогнула губы в истинно злобной улыбке.
— Я не собиралась никому вредить, пока твоя ручная зверушка вместе со своими друзьями не встали у меня на пути.
— Ты ранила нескольких врачей, как только вошла и ждала, пока не убедилась, что Елена внутри.
— Разве тебе не внушает отвращение её слабость? — спросила Микаэлла изменившимся голосом. Она больше не брызгала ядом, а эротично нашептывала.
— Сила, использованная без угрызений совести, оскверняет душу, — ответил Рафаэль. Он заметил, как её глаза ожесточились, хотя на губах застыла улыбка, обещающая осуществить темнейшие пороки и самые мучительные наслаждения. И вспомнил Урама, попавшего в ловушку этой улыбки и эгоистичною красоту ума — но, с другой стороны, почивший архангел избрал свой путь задолго до рождения Микаэллы.
— Почему ты убила Алоизиуса?
— Молодец, Рафаэль. — Она чуть склонила голову в поклоне, а её глаза зажглись неподдельным восхищением. — Он принадлежал мне. Стал моим, когда мне перешла часть территорий Урама.
— Чем он заслужил такую казнь? — Так как Микаэлла правила территориями Урама, она была в праве убить Алоизиуса, но то, что это сделал Обращённый (которому, скорее всего, позволили питаться от умирающего ангела) было ритуальным унижением.
Зеленые глаза Микаэллы превратились в узкие щели света.
— Он помогал похитить Сэма.
Вся жалость, которую начал испытывать Рафаэль к Алоизиусу испарилась мгновенно и безвозвратно.
— Ты заглянула в его воспоминания?
— Не было нужды, — Микаэлла резко взмахнула рукой и продолжила: — Он оказался всего лишь мелкой сошкой, доверчивым ягненком в безликой армии ангела, метящего в архангелы.
— Ты смогла выяснить что-то, что бы помогло узнать, кто за всем стоит?
— Нет. Алоизис был всего лишь пешкой.
Рафаэль разглядел правду в полуулыбке, заигравшей на ей губах, холодной, безжалостной и довольной.
— Ты вышла из себя и убила его до того, как успела заглянуть в воспоминания.
— Он смеялся, когда сажал Сэма в тот ящик, — ответила она и вокруг её радужек появилась тонкая красная линия. — Я увидела это, когда проникла в его разум.
— И тогда ты его бросила?
— Да. — Она передернула плечами и добавила: — Его крылья я переломала ещё до того, а Райкер позаботился об остальном.
Рафаэль сдерживал свое разочарование.
— Как ты узнала о его причастности?
— Он боялся, что стал для хозяина ненужным и поделился страхами с любовницей, — на её губах опять появилась улыбка, подобная змее, затаившейся в траве. — Ах, верность такая редкая ценность, когда вовлечены материальные блага.
На следующий день Елена чувствовала себя просто запредельно спокойно, поднимаясь на борт самолета. Они летели в Пекин, и должны были прибыть за две сутки до самого приема и на день раньше остальных архангелов.
— Как Вэном? — спросила она у Рафаэля.
— Его жизни ничто не угрожает. Я перенес всех троих — Сэма, Ноэля и Вэнома в другое место. С ними Гален.
— Хорошо, — ответила Елена, ухватившись за подлокотники. — Я сочувствую Микаэлле, правда.
Потерять ребенка… Елена даже представить себе не могла эту боль. А из-за неё отец лишился двух дочерей. Стряхнув с себя болезненное ощущение вины, которое камнем лежало на груди, Елена развернулась и взглянула на своего архангела.