Рафаэль долго не сводил с неё глаз, а потом сказал:
— Но эти воспоминания окружены тьмой.
Елена не могла не согласиться.
— Возможно, на этот раз я приму тьму вместо того, чтобы прятаться.
— Нет, — Рафаэль упрямо вздёрнул подбородок. — Я не позволю Ли Дзюань вовлечь тебя в кошмар наяву.
— Тогда ты позволишь ей победить.
Рафаэль коснулся её губ в жестком требовательном поцелуе.
— Нет, мы позволим ей думать, что она победила.
***
Рафаэль избавился от подарка ли Дзюань и возвращался в Убежище под покровом ночи. Всё, что он сказал Елене, было истинной правдой — но под ней скрывалось кое-что более глубокое. Он сделал это, чтобы её защитить. И Елена это поняла, но позволила ему убедить себя. Такое поведение рассказало ему о её шрамах больше, чем что-либо другое. Давным-давно, когда Урама ещё не постигло безумие, а Рафаэль ещё помнил дни своей юности, у них возник разговор.
— Жизни людей, — сказал другой архангел, — невероятно хрупки.
Рафаэль, которому тогда едва исполнилось триста лет, кивнул в ответ.
— У меня есть друзья среди людей. Они рассуждают о любви и ненависти, но я задумывался: а что они на самом деле знают об этих эмоциях.
До сегодняшнего дня он помнил, каким взглядом наградил его Урам: так смотрят старшие на заносчивую молодёжь.
— В этом вопросе важны совсем не знания, Рафаэль. Мы прожигаем наши жизни, поскольку они бесконечны. Люди же должны проживать тысячу жизней за свой короткий век. Любая боль тогда кажется более сильной, а самая мелкая радость ослепляет счастьем.
Такие слова удивили Рафэля — ведь Урам уже тогда был распутным, неразборчивым в удовольствиях и открыто проявлял жестокость.
— Ты говоришь так, словно им завидуешь.
— Иногда. — Он посмотрел своими пронзительными зелеными глазами на поселение людей, ютившееся у древнего замка, который они в те времена называли домом. — Временами я задумываюсь, каким бы я стал, если бы у меня было лишь пять или шесть жалких десятилетий, чтобы оставить свой след в мире.
В результате, Урам оставил огромный след в мире, но совсем не тот, о котором мечтал в юности. И теперь его будут вспоминать как архангела, потерявшего свою жизнь в борьбе за территорию, за власть. Только некоторые — даже среди ангелов — знали правду. Что Урам превратился в порожденного кровью от переизбытка токсина, который превратил его кровь в яд. Отец Рафаэля никогда не поддавался подобной жажде крови. Но желание Надиэля обрести больше власти было во многом значительно хуже.
Увидев Елену на балконе их дома, всё ещё одетую в его рубашку, с расправленными, словно в жажде полёта, великолепными крыльями, Рафаэль быстро и резко спикировал вниз.
— Рафаэль! — вскрикнула Елена, в одинаковой мере испытывая стах и восхищение.
Он почувствовал, как внутри ожило чувство, забытое давным-давно — воспоминание о дерзком мальчишке, удивившем Урама. Рафаэль так же резко взмыл вверх, а затем начал стремительное падение по спирали, которое могло запросто отправить на острые камни внизу неопытного ангела. Где-то посредине своего представление он почувствовал… как разум Елены соединился с его в ментальном вскрике, когда она познала опасный восторг от падения. Решительными взмахами крыльев он поднялся вверх. Елена оставалась с ним до тех пор, пока он не опустился вместе с бурным порывом воздуха и не приземлился на балкон. Она уставилась на него, сложив свои крылья за спиной.
— Что там, — кивнув головой, спросила она, — произошло?
— Ты соединилась со мной, — что не должно было у нее получиться: ведь он — архангел с непроницаемыми щитами. Но, вспомнил Рафаэль, однажды она уже так сделала — ещё будучи смертной. В тот день он потерял себя в ней, так глубоко погрузился в необузданный аромат ее страсти, что перестал соображать. Позже его настигли последствия ее ярости, поскольку Елена сочла это за попытку принуждения. Его охотница не поняла, что сделала.
— Есть люди — наверное, единицы среди миллиардов — которые превращают нас в нечто иное, чем мы являемся. Тогда стены рушатся, разгорается пламя и два разума сливаются воедино.
Ли Дзюань убила человека, задевшего её так глубоко. Рафаэль же вместо этого выбрал любовь.
— Я могла ощущать тоже, что и ты. — Радостное возбуждение всё ещё отражалось в её глазах. — Для тебя всё так же, когда ты внутри моей головы?
— Да.
— Тебе это не нравится? Что я смогла проникнуть сквозь твои щиты? — спросила она с задумчивым выражением лица после короткой паузы.