Немного. А если по чесноку, то ничего.
— Жаль! — не смог скрыть разочарования молодой человек.
— Про это тебе может рассказать Мирра. Ну та самая. Из города Мирного.
— Она тоже умеет сниться?
— Про это не знаю. Но в каких-то экспериментах участвовала.
— А что представляют эти экс…
— Сознательное управление сном. Это всё, что мне известно.
Оживлённый диалог «бывших» на этом прервался. Пауза затянулась, так что на одном конце провода даже встревожились:
— Чего ты приуныл? Если требуется забойный сюжет, то Федька — в самый раз будет.
— Какой ещё Федька?
— Лилипут.
— Их называют маленькими людьми.
— Иди на фиг со своим гуманизмом! — взбеленилась Алька, несколько подуставшая от разговора.
— Окей, а что ещё интересного можно о Фёдоре сказать?
— Парень родился без рук. Но при этом рисует и выжигает по дереву.
— Как это?
— Ногами! — На том конце хохотнули. Звук получился такой, словно полоскали горло тёплой водой. — Твоя наивность меня умиляет!
— Спасибо, Аль! Ты мне очень помогла. — Поддал ответного сарказму Лука.
— Погодь, не убегай. Имеется ещё и душещипательная история. Слышь?
«Как девушка всё-таки опростилась в этом своё заведении!» — подумал Лука, но оставил своё мнение при себе.
— Да, Аля, я слушаю.
— Наведалась как-то в нашу богадельню одна журналисточка. И очень нашим Федей впечатлилась.
— Как человеком?
— Дурень! — В трубке снова сполоснули горло. — Как проектом. Сварганили целый сценарий. Люблю — не могу. Хочу спасти! Ну всякая лабутень.
— Ну почему же сразу лабутень?
Вопрос демонстративно пропустили мимо ушей:
— Ну и, само собой разумеется, всякие там ток-шоу начались. Барышня по ним целый год гастролировала. Много денег огребла. Знамо дело, хотела всё при себе оставить. Но мы не дали. Пригрозили ей разоблачением. Поначалу она отбрыкивалась. Тогда я папку своего подключила. Ну а он человек из 90-ых. Сам знаешь. (Лука, честно говоря, был не в курсе этих биографических подробностей Бондалетова). Короче, прижали к стенке и заставили делиться.
— Раскулачили успешно?
— Вполне. Федька себе комнату в общаге купил. Стал там жить-поживать. Однако свобода и деньги счастья не принесли маленькому человеку. Заразился там «русской болезнью». К слову сказать, напрасно её русской именуют. Англо-саксы побухивают тоже не слабо. Кому как не тебе, обучавшемуся в туманном Альбионе, это знать!
— Не буду с тобой спорить. Дальше что было?
— Хэппи энд! А всё благодаря Мирре. Ну и твоя Алька в стороне не осталась. Короче, вернулся Федька в отчий дом, то бишь в «Божью коровку». А там у Шехтмана не забалуешь. Дис-цип-ли-на! Подъём в семь. Отбой в двадцать два.
— Спасибо, Аля! Правда, спасибо.
— Ну бывай, друг мой Лёнька!
И несостоявшиеся жених и невеста разъединились.
«А всё-таки хорошая девчонка эта Алька!» — подумал Лука. — Хотя и дочь бандита.
«А всё же есть что-то привлекательное в нашем соседе!» — пришло в голову Але. — Хоть и «Кисляй».
Глава 23
Ёлы-палы! Лес густой…
— Послушай, Зулейха!
— Меня зовут Румия! — отрезала мачеха.
— О да, прошу прощения. Я тут немножко запутался.
— Не причиной ли тому алкоголь?
Ударение на первом слоге грешного слова добавляло сарказма.
— Твоего отца (Да будет милостив к нему Аллах) это не обрадовало бы. — Женщина подбирала слова помягче.
— Послушай, Зулей… Румия! Ты хорошая женщина и вообще истинная татарочка, но… — По шее мачехи пошли красные пятна. — Но в жизни выпадают и другие комбинации.
— Гумер, что ты несёшь? Твой отец…
— Ты права, женщина! Я Дамиров.
— Ты позоришь свой род!
— Род? А тебе известна моя родословная? Нет у меня никакой родословной! Хотя, без сомнения, я конкретный поволжский татарин. Рыжий, как лиса. Разрез глаз- покрупнее, чем даже у иных славян. Короче, тот ещё булгар. Но не суть! В душе я русский. Похлеще некоторых русских вместе взятых. А вообще мы все на этой Среднерусской возвышенности так перемешались, что превратились в одну большую крепкую орду. И я горд этим. Потому как только моя русская душа может так петь!
И надтреснутым голосом он завёл:
Допеть ему не дали, вытолкав взашей.
И где тут, скажите на милость, почтение к старшему в роду?