- Эх, бабули так и нет. Всё, Лала. Надо выходить. Готова?
Она тоже вздохнула.
- Да. Только страшно. Знаешь, Рун, если среди народа будут малыши, и я увижу их с собою рядом, я растрогаюсь, и волшебство мне станет проще для толпы свершить. Но может всё равно не выйти. Терзает меня это.
- Лала, - сказал вдруг Рун с задумчивым видом.
- Что, милый?
- А ты можешь при толпе колдовать для меня?
- Для тебя? Могу, пусть хоть весь мир вокруг сберётся. Мне для тебя легко творить.
- Так ты твори при них для меня. А они будут думать, что это для них. Вот и всё. Так выйдет?
- Ох, правда! - обрадовалась Лала. - Ты очень умный, Рун! Только…
- Что?
- Наверное нельзя так поступать, - опечалившись, промолвила она. - Я словно всех их обману тогда. Они будут считать, творю я от души для них. А это для тебя. Нечестно и немножко грубо.
- Лала, мы не их обманываем, а твою природу. Раз она препятствует тебе следовать веленью сердца, мы это обойдём вот так. Ведь для меня ты можешь творить и когда никого рядом нет. Так что это будет для всех.
- Я не могу творить для тебя, когда мы одни, ты мне не разрешаешь, - возразила Лала с деланной грустью, иронично глядя на него.
- Да почему я не разрешаю, Лала!? - с безупречно правдоподобной искренностью подивился Рун. - Я-то как раз только за. Двойная выгода. И чудеса, и жертвы. Твори когда захочешь.
- О, спасибо! Ты очень добрый. И бесхитростный. Мой суженый, - весело рассмеялась Лала. - Пойдём, Рун. А то все ждут. Давно. Ступай со мной уверенно и гордо, с достоинством. Без зазнавайства, просто с уваженьем. И к людям, и к себе. Не опуская головы. Ты всё же ныне важная персона. Теперь, когда мой будущий супруг.
- Я постараюсь, Лала, - пообещал Рун.
Он взял её за руку, и они направились в сени. Перед дверью Рун ещё раз глубоко вздохнул, собираясь с силами, отпер засов. Затем вдруг обнял Лалу. Она посмотрела ему в глаза тепло и добродушно.
- Ну, с богом, - произнёс он тихо.
- Всё будет хорошо, Рун, - ласково приободрила его Лала.
Рун выпустил её из объятий, толкнул дверь и не раздумывая шагнул вперёд, сжимая маленькую изящную ручку Лалы в своей руке. Даже сейчас, в этот миг большого волнения и тревог, он отчётливо чувствовал, как это приятно сердцу. Просто держать Лалу за руку. Быть с ней. В столь значимый и сложный момент их жизни.
На пороге Рун и Лала остановились. Из-за ограды на них немедленно уставились наверное тысячи глаз. Вся улица была в людях, просвета нет, а на ближайших домах сидели и на крышах. Вдруг резко наступила мёртвая тишина, все разговоры смолкли, и по толпе дружно прокатился вздох изумлённого умиления. Он прозвучал столь громко и явственно, словно людская масса была огромным единым живым существом. У Руна по всему телу пошли мурашки. Большим усилием воли он заставил себя сдвинуться с места, поведя Лалу дальше. К калитке. Прямо у калитки по ту сторону ограды он с удивлением увидел старого барона, вместе со старшим сыном, с рыцарями, с приближённой знатью. При бароне находились только мужчины. Эта группка пребывала на пятачке свободного пространства, рядом с ними никого не было, но только буквально шагов на пять-шесть, а далее начиналась основная толпа. Ближе всех располагались местные дворяне, средь которых виднелись порой и дамы, но совсем немного. Ну а далее топтался простой люд, и городской и деревенский, и там уж и женщины и мужчины вперемешку, деревенские вообще семьями, всяк со всеми детьми. Совсем маленьких держали на руках.
Рун отворил калитку. Вид у барона был ошеломленный, как у человека, слегка утратившего ясность восприятия. Его сынок, молодой барон, смотрел на Лалу во все глаза, с чуть приоткрытым ртом. Довольно странно было наблюдать этих господ, всегда столь важных, столь уверенных в себе и горделивых, в таком смятении. Рун поклонился барону в пояс.
- Моё глубокое почтение, ваша милость. Лала, вот это барон Энвордриано, хозяин и хранитель сих земель, наш добрый справедливый повелитель. И сын его, наследник.
Барон, несмотря на своё шоковое состояние, умело выполнил галантный замысловатый поклон по всем правилам дворцовых этикетов, остальные его спутники склонили головы в знак приветствия. Лала, ненадолго отпустив руку Руна, ответила им изящным воздушным реверансом.
- Ах, господа, милорд, большая честь, что вы ради меня сюда пришли! - радушно промолвила она. - Мне лестно очень, и почётно, не ожидала, что сам правитель здешний прибудет поприветствовать меня. Я польщена. Спасибо.
- Как мог я не прийти к вам! - с чувством произнёс барон. - Когда в моих вы землях. Это честь! Вам засвидетельствовать своё почтенье. Хоть сутки у порога здесь, хоть двое, стоять готов был терпеливо. Чтоб вас увидеть, чтобы поклониться. Я ваш слуга навек покорный! Любой каприз ваш, даже самый мелкий, любую просьбу или пожеланье, за счастие почту исполнить. Вы восхитительны, чудесны! Вы чудо сами по себе! Но ваша красота… Достойна преклоненья неба! Я уж в годах, немало видывал красавиц. За свою жизнь. Но если их поставить рядом с вами. Вы будете луна на фоне звёзд. Они все мелкие и тусклые пред вами, другие кто красивыми слывут.
- Какой приятный комплимент! И поэтичный, - порадовалась Лала. - Огромное спасибо, добрый лорд. Я к вам намерена прийти с визитом послезавтра, если позволите.
- За честь великую почту! Безмерно счастлив буду вас принять! В своём жилище скромном, - воодушевлённо воскликнул старый барон.
- Мне будет честью побывать у вас, - учтиво ответствовала Лала.
- Одно лишь здесь меня печалит, госпожа, - извиняющимся тоном произнёс барон.
- И что же это? - удивилась Лала.
- Мы перерыли все архивы, все пыльные библиотеки, но не нашли нигде упоминаний о правилах и нормах этикета касательно приёма фей. Боюсь вас чем-нибудь обидеть ненароком. По недоразуменью.
- Вы зря печалитесь, мой лорд, здесь вовсе нету затруднений, - мягко сказала Лала. - Всё очень просто. Фея в вашем мире. Всегда равна со всеми. Кто б перед нами ни был, хоть король, хоть самый бедный из простолюдинов. Всяк может обращаться словно равный. Достаточно быть вежливым, не быть настойчивым и соблюдать приличья. И всё.
- Действительно, всё просто, - признал барон. - Но всё же, дабы избежать ошибок, позорящих мой род и мои земли, что если завтра я пошлю до вас герольда, и вы с ним согласуете детали о том как надлежит вас принимать?
- Какая замечательная мысль, - тепло улыбнулась Лала. - Вы очень мудрый. Конечно присылайте, добрый лорд. Желательно с утра. Не на заре, но до полудня. Я согласна.
- Спасибо, госпожа моя! - обрадовался барон. - О, как завидую я своему герольду! Ведь будет он вас завтра видеть. А я вот нет.
- Всего денёчек подождать, и сможете увидеть, - мило ободрила его Лала. - Теперь, мой лорд, прошу у вас прощенья. Все эти люди здесь из-за меня. Должна я поприветствовать их тоже. Ведь я равна со всеми ими. И все они равны со мной.
- Не смею вас задерживать, - старый барон снова поклонился по всем правилам. Лала опять сделала свой удивительный изящный воздушный реверанс. И Рун повёл её вперёд. Они проследовали прямо к краю толпы, и уже не видели, как барон вдруг схватился за голову:
- Старый я дурень! Я ведь даже не представился! Можете вы в это поверить?! Забыл! Растерялся как мальчишка!
- Немудрено и растеряться, милорд, - произнёс его советник. - Мы все немного не в себе сейчас. У меня дрожь в руках.
- Отец, вас всё равно все знают, - заметил сын борона. - Не сомневаюсь, ей уж всё известно. Как нам известно её имя. Если задуматься, то лорду нет нужды на своих землях представляться перед кем-то.
- Сынок, тут дело не в нужде. А в вежливости и этикете, - поделился с ним мудростью барон. - Она почётный гость и дама.
- Мне кажется, отец, сейчас ей не до нас, и не до этикета.
- Быть может так, - кивнул барон. - Но всё же я забыл! В мои-то годы! Мальчишкой себя чувствовать. И сердце так колотится. Занятно.
Рун с Лалой остановились перед знатью, самыми именитыми местными дворянами. Кто был в парчу с шелками разодет, а кто в искусных дорогих доспехах с цветными гербами. Рун никогда не видел столько знатных людей вместе, да ещё в столь маленьком пространстве. Как селёдок в бочке. Ему стало очень неуютно. Любой нормальный крестьянин в подобной ситуации захочет или убежать или спрятаться. Компания господ надменных добра простолюдину не сулит. Одно было хорошо, все глаза смотрели только на Лалу. Он был от них на расстоянии вытянутой руки, но они его даже видели. Словно его и нет. И прятаться не надо. Лала сделала свой грациозный воздушный реверанс, дворяне, возглавляющие толпу, из-за скученности вынужденно ограничились сдержанными поклонами.