илому. – Да вы же вместе были у барона, – подивилась старушка. – Ну там же не обнимешься особо. Там Рун стесняется, – объяснила Лала с улыбкой. – Хоть вас вот перестал, и то слава богам. – Мне всё равно неловко. И при бабуле, – вставил своё слово Рун. – Но она всё же родной человек. При ней попроще. – Вот видите! – пожаловалась Лала. – Остынет всё, дети, приходите скорее, – смирилась бабуля. Она зашла в избу. – Я-то голодный, – проронил Рун с юмором. – Сам виноват, не стал дворянских яств, – Лала была безжалостна в своём намереньи не отпускать его. – Поедим и снова. Прям до темна, – пообещал он. – На сытый-то желудок приятней обниматься. – Извечный есть соперник у девиц. Мужской желудок. Где тут победить, – посетовала Лала. – Ну ладно, посидим ещё. Пару минут, – смилостивился Рун. Лала вздохнула счастливо. Положила голову ему на грудь. – Лала, – сказал он вдруг серьёзно тихим голосом. – Что, мой хороший? – Я сегодня окончательно понял. Я тебе не защитник. Я ничего не умею. Против такого же крестьянина я тебя защищу. Я уверен. Но против разбойника вооружённого, умеющего владеть мечом. Даже одного. Я смогу лишь умереть за тебя. Только вот тебе это вряд ли поможет. Я не хочу с тобой расставаться. Никогда. И ты не хочешь со мной расставаться. Я чувствую это. Но ты подумай. Тебе с бароном безопасней будет в замке. Безопасность важнее наших желаний. В конце концов мы лишь друзья. Мы пара только понарошку. Подумай, Лала. – Считаешь, на меня могут напасть у вас? – спросила Лала спокойно. – Не знаю. Навряд ли, – проговорил он. – И всё же перестраховаться не помешало бы. Даже один умелый воин… Ты видела, что может начальник стражи? Я думаю, и господин Саатпиен таков же. Все знают, что барон в учителя хороших воинов нанимал сыновьям. Подумай, Лала. Он вздохнул. – Всё, я подумала, – весело сообщила Лала. – Я остаюсь. Доволен? – Ага, – улыбнулся он. И снова вздохнул. – Пойдём кушать, милый, – промолвила Лала. – Такие звуки у тебя в животике. Примешиваются к стуку сердца. Взволнованному. Что даже стыдно. Буду первая злая фея, уморившая кавалера голодом. Пойдём, мой славный. Только придержи меня. А то как бы не упасть. За ужином бабуля передала им все свежие деревенские новости. Самыми интересными из которых были две. Одна из них касалась Руна. – Сынок, ты знаешь, – произнесла бабушка с огорчением. – Говорят, у нас в деревне многие на тебя злы. Мне не высказывает никто ничего, но передают про тех, кто высказывал. Охотно так. Во всех деталях. Я же теперь… меня уважают. Вот и передают всё. Сердятся на тебя люди, сынок. Что фею заставляешь выйти за себя. – Ну что это за глупости такие! – удивилась Лала. – Никто меня не заставляет. Ну я же объясняла всем. Как было. Где тут принуждение? Ни капельки и нет. Я счастлива, ведь это видно по мне. Зачем же зло держать на Руна? – Не знаю, доченька, – отозвалась старушка. – Любят тебя. Как святую. Поэтому волнуются. А кто-то может и из зависти на Руна осерчал. Поди тут разбери. – Вы им рассказывайте, бабушка, что я счастлива. И что хочу этой свадьбы. И что… меня никто не принуждает. Одно лишь моё слово, и он отпустит. Правда, Рун? – Да правда, правда, – усмехнулся он. – Тут и пытаешься прогнать, а не уходит. – Они не понимают, что это ты мой, а не я твоя, – рассмеялась Лала. – Я тебя поймала. – Я буду рассказывать, доченька, – кивнула бабушка. – От зависти, я думаю, всё это. Завидывают нам многие. Не могут смириться. Рун у нас вон теперь каков. К барону в гости ходит. Я как ни похвалюсь сегодня, что его барон позвал, так все немели, выпучив глаза. Неслыханное дело. – Немножко привыкнут, и перестанут завидовать, – с надеждой предположила Лала. – Хорошо бы, – вздохнула бабушка. И вдруг расцвела улыбкой. – Ох, а что ещё я вам поведаю! Ена, дочка главы нашего. Тоже юбку зашила высоко. Как дочка печника делала. И тоже по деревне. Глава примчался, как погонит её… много было крику в их дворе потом. – Ой-ёй-ёй! – расстроилась Лала, – Как же это? Ещё одна? Прямо эпидемия. Подражания мне. Это плохо. Я виновата. Я девушкам пример подаю, неподобающий для них. Надо и к ней сходить, Рун. Наверное не сегодня уже. Поздно. Но надо. – Лала, да ты что?! – с некоторой озадаченностью обратился к ней Рун. – Ты правда не понимаешь? – Чего не понимаю? – воззрилась она на него вопросительно. – Это всё специально. Разыграно для тебя. Чтоб ты пришла к ним. Заманить пытаются к себе. Я думаю, всем в деревне это очевидно. Только никто вслух не скажет. Главы боятся. Лала продолжала глядеть на него с полным недоумением. – Лала, – произнёс он мягко. – Ты пойми, у нас деревня. Все знают всё про всех. Когда с дочкой печника Эммой это случилось, все-все в тот же день знали, что отец её сильно поколотил. И точно уж с утра все знали, что ты ходила утешать её. И Ена знала. И отец её. Они это спланировали, чтобы ты пришла утешать Ену. Это яснее, чем ясный день. – Не может быть! – не поверила Лала, округлив глазки. – Неужто они такие? – С тобою все хотят свести знакомство. Наших деревенских-то не проведёшь подобным. А ты добрая. А я глупый по их мнению. Вот и попробовали. После Эммы позор уже поменее для её последовательниц будет. Мне кажется. Да и про дочь главы не станут много плохого болтать. И замуж ей ещё не выходить с год-два. Когда придёт пора, никто уж и не вспомнит. – Я тоже думаю, что это специально, дочка, – подтвердила бабуля. – И Ена-то никогда наивностью не отличалась. Как Эмма. Это та… уже почти на выданье девица, а всё как девочка ещё. Ена иная. – Вот это да! – расстроилась Лала. – Это они такие нехорошие? Надо пойти их постыдить. – Ты что, Лала! Они этого и добиваются. Чтоб ты пришла. Нельзя к ним идти, – покачал головой Рун. – Они перед тобой с огромным удовольствием покаются. А может будут всё отрицать, и ты себя почувствуешь ещё и виноватой пред ними. Не надо к ним ходить. Лала смотрела на него с сомнением и неуверенностью. – Не надо, – почти взмолился он. Она вздохнула: – Ну ладно. Не пойдём. Но они нехорошие. И меня считают глупой, кем можно манипулировать. Мне обидно. – Ты не глупая, Лала, – ласково заверил её Рун. – Ты просто не знаешь нашей местной жизни. Бог с ними. – У-у-у, нехорошие! – с негодованием проговорила Лала, не в силах успокоиться. – Заслуживают наказания. Вот возьму и накажу. Не знаю. Надо бы. Нельзя так. – Любимая, коли не пойдёшь к ним, это и будет им наказанье, – объяснил Рун. – Себя выставили в дураках пред всей деревней. Правда они не из стыдливых, и никто смеяться в глаза им не посмеет. Но всё же будут сами ощущать, что проиграли. Нормальное наказание. За такой проступок. – Быть может, – мрачно согласилась Лала. – Дочка, а как бы ты их наказала? Волшебством? – полюбопытствовала бабушка. Лала кивнула: – Конечно. А как иначе? Приворожила бы как-нибудь. Чтоб неповадно было. Не очень зло. – А как например? – Ну…, – Лала задумалась. – Например, чтобы целый час икали все непрерывно одновременно, все в такт. – Жестоко, – улыбнулся Рун. – Они нехорошие, – серьёзно сказала Лала. – Ох, наелся славно, – довольно заявил Рун. – Спасибо, бабуль. – И я накушалась. Спасибо, добрая бабушка Ида, – присоединилась к нему Лала. – На здоровье, дети. Идите уж милуйтесь, покуда ещё не стямнело, – добродушно промолвила старушка. – Я сама всё приберу. Слово «милуйтесь» мгновенно вернуло Лалу в приподнятое настроение. Сразу как будто и забыла про семейство главы. – Такая вы замечательная! – просияла она. – Руну повезло с вами. А у меня папа… строг больно. Мама правда тоже добрая. Бабуля разулыбалась. Рун вдруг понял, что и она сейчас счастлива. Не часто он такое видел – счастливую улыбку на её устах. Лала всех вокруг делает счастливыми. А может просто вносит безмятежность в жизнь людей. Когда ещё так было, чтобы они спокойно ждали осень, не боясь неурожая, не опасаясь голода зимой? Никогда. Не бывало такого. К тому же бабушка теперь в почёте, все с уважением стали относиться, даже слегка с благоговением как будто. У неё всё хорошо. Поэтому и счастлива. Он порадовался за неё про себя. Поднялся из-за стола, подставил Лале руку: – Прошу вас, леди. – О, боже мой! – рассмеялась Лала, с приязненным очарованием глядя на него. – Лишь стоило у лорда погостить, и уж галантностью проникся. Мой рыцарь. Она с достоинством подала ему свою ручку, поднялась. – Да я теперь и сам как лорд, – похвалился Рун не без юмора. – Происхождением не вышел, зато манерами и сердцем благороден. Лала залилась смехом. – Что это с тобой сегодня? – весело подивилась она. – Настроение хорошее. Почему-то. – Я знаю почему. Потому что наелся наконец, – лучась улыбкой, произнесла Лала. – Потому что ты со мной. Любимая, – возразил он. – Вот уж не верю! – Дети, идите уже, мне прибраться надо, – поторопила их бабуля беззлобно. – Только не шалите там. – Феи не шалят с мужчинами, бабушка Ида, – заверила её Лала с сияющим личиком. – Так и надо, – одобрительно отозвалась старушка. Рун с Лалой вышли в огород. Небо наполовину было в облаках. Начинало понемногу смеркаться. – Вот мы и снова вернулись к тебе, лавочка моя дорогая! – радушно проговорила Лала. – Прямо родная уже. Жду не дождусь каждый раз, когда на тебе окажемся. Но сесть Рун ей не дал. Обхватил руками и прижал к себе. – Ой! – сказала она довольно. – Пылкий ты сегодня, ох и пылкий. Мой кавалер. Держи меня только. Они смотрели друг другу в глаза с теплотой. – Почему мы так счастливы, Рун? – тихо спросила Лала голоском, исполненным радостью бытия. – Ну ты-то понятно поч