*****
Не прошло и часа после выхода из дома, как Рун воротился. В руках он держал два лукошка, наполненные продуктами и всякими разными небольшими вещичками. Лала уже проснулась, сидела рядом с бабулей с весёлым личиком. Рун поставил лукошки на стол. – Доброе утро, суженый мой, – приветливо вымолвила Лала. Она была само очарование. Всё в ней излучало бесконечную искреннюю радость его приходу. – И тебе доброе, невеста моя, – улыбнулся Рун. – Смотри, сколько тебе даров надарили на рынке. Всё бесплатно. Я уж как ни отбрыкивался, но куда там. Кое-как от колбасника отбился хотя бы. Я ему твержу, не едят феи мяса, а ему хоть кол на голове теши, говорит, это она моих колбасок ещё не пробовала, вот попробует, сразу и полюбит. – Добрые у вас люди, Рун. Все мне хорошего желают. Заботятся. Но мяса всё же не надо. Мне грустно от его вида даже. Но ты, Рун, кушай сам мясное. А то бабушка Ида говорит, ты большой охотник до него. Я не хочу тебя морить. – Я не пропаду, Лала, не беспокойся, – заверил Рун. – Что, Рун, удачно сходил? – спросила бабуля. – Да, – кивнул он. – А зачем ты, Рун, на рынок ходил? – с любопытством побуравила его глазками Лала. – А тебе бабуля не сказала? – Сказала, что-то по хозяйству надо. – Ага, так и есть, – Рун с удивлением и благодарностью посмотрел на бабулю. Та ответила ему доброй улыбкой. – Ладно, дети, пойду я в огород. Работать, – сообщила она. – Дела-то сами не сделаются. А вы тут не шалите. Рун, уберешь продукты из подарков, как вы их разберёте? Или мне это сделать? – Пусть Лала их посмотрит, после уберу, что ей не надо. – Ладно. Бабуля встала. Лала тоже поднялась. – Спасибо, бабушка, за кушанья, и за рассказы. Вы весёлая. И добрая. – Да на здоровье, дочка. С тобой светло всё время на душе. Поэтому и весело. Бабуля вышла. Рун с Лалой, оставшись одни, стояли и смотрели друг на друга. Рун любовался на неё. И в то же время удивлялся. Тому, насколько много разных чувств в её глазах отражено. Она глядела на него… доверчиво. И беззащитно как-то. И ласково. И мило. И тепло. И словно чуточку с упрёком ироничным. И с ожиданием чего-то озорным. И много-много было там ещё такого, чего мужскому сердцу не понять, не разобрать на точные детали, но согревает. Женственного очень. У него взволнованно затрепетало в груди. – Ты, между прочим, меня сегодня ещё не обнимал, Рун, – с лукавым укором произнесла Лала наконец. – Вот так женихи нынче пошли. – Виноват, готов исправиться немедля, – улыбнулся Рун. Подошёл к ней и обхватил руками. – Попалась? Которая обнималась? – сказал он с юмором. – Спасите! Меня поймал жестокий человек и хочет заобнимать до смерти, – разулыбавшись, запричитала Лала. – Что это ты сегодня такая… игривая? – усмехнулся он. – Не знаю. Легче. После вчерашнего. Уже не так боюсь. Кажется, все мне рады. Барон такой учтивый. Смотри не отпусти меня, Рун, а то упаду. – Вроде последнее время не падала. Чего вдруг снова? – Да кабы знать. Ножки подкашиваются. Счастливая. – Солнышко ты моё, – порадовался Рун её хорошему настроению. – Эх, кабы не проклятье, Рун, посмотрела бы я на то, как ты бы по мне сейчас уже с ума сходил. – Да я итак схожу. – Ну да, – признала Лала, сияя. – Смотри, как бы ты по мне сходить не начала. – Ох, ох, ох, как разухарился, – по-доброму рассмеялась Лала. А потом положила голову ему на грудь и вздохнула. – Мой суженый, – с непередаваемой нежностью тихо вымолвила она, так что Руна опять проняло до самых печёнок. – Ну вот и начала сходить, – весело констатировал он. – Просто… мне хорошо очень, – ответствовала Лала. – Смотри не отпусти меня только, Рун, самой никак не удержаться. – Да не отпущу, не отпущу, милая, даже если будешь умолять выпустить, – заверил он. – Опять звала тебя во сне? – спросила Лала. – Звала. – Я так и думала. Искала тебя. Всю ночь. Во снах. И так и не нашла. – Я пытался тебя за руку держать. Но ты ворочалась. Пришлось оставить эти попытки. Чтобы не разбудить. Оттого и не нашла, я думаю. – Наверное. Наступила тишина. Они стояли, чувствуя тепло друг друга. – Рун, – позвала Лала вскоре. – Что, милая? – А где мои цветочки, Рун? – Какие? – Которые ты мне нарвать бы должен. И принести с утра, раз ты жених. – Руки были заняты лукошками, не во что было, – шутливо вывернулся Рун. – Но ты же мне нарвёшь, правда? – мило поинтересовалась Лала. – Хоть целый стог, если захочешь. Лала рассмеялась весело. – Нет, стог не надо, – произнесла она. – Букета хватит. Рун, у вас что, парни не дарят девушкам цветы? Даже когда помолвлены? – Не слышал о подобном, – признался он. – Девушки сами рвут, это бывает, но чтобы парни… Такого вроде не случалось здесь. Вот удивятся наши сегодня. Когда я понесу цветы домой. Сейчас же все за мной следят. Заметят точно. Подумают, козе нарвал поесть. – Да уж! – снова рассмеялась Лала. – Лала, – промолвил вдруг Рун с некоторой озадаченностью. – Да, мой хороший? – А ты что, всё ещё пытаешься меня в себя влюбить? – аккуратно спросил он. Лала чуть призадумалась, всё так же продолжая сиять счастьем. – Хм. Возможно, – с беспечным простодушием ответствовала она. – А что? Ты против, Рун? – Да нет. Просто… странно. Ведь я по твоей же собственной теории не могу в тебя влюбиться. Зачем же? – Да просто так, – поведала Лала. – Я тебе верю. И знаю, что не влюбишься. И ты мой добрый друг. Поэтому могу… себе позволить. Не слишком сдерживать сердечко. Рун, ты знаешь, почему все девушки очень-очень хотят замуж? – Откуда бы мне знать такие тайны? – полушутя заметил он. – Тут нету тайны, Рун, нисколько. В девушках очень-очень-очень много любви. Она в нас с юности пылает, и ищет выхода. Но для неё подходит только кто-то самый близкий приблизкий. Единственный. Не родители, потому что они единственные друг у друга. Не сестрички милые, потому что и в их жизни когда-то будет кто-то единственный для них. Только на суженого можно проливать такие чувства, такую нежность. Ну и ещё на деток своих малых. И только от него получать взамен подобное же. Чего сердечко столь желает беззаветно, о чём мечтает. Тяжело постоянно сдерживать эту любовь в себе. Она всё время пытается найти пути наружу, желает вырваться, чтобы согреть кого-то. Своим теплом. А некого, пока нет суженого. Живёшь как будто ни для чего. Ни для кого. Бессмысленно. Ты стал мне очень близок, Рун. К тому же счастье мне даруешь. Поэтому сердечко забывает. Порой. Что ты жених мне только понарошку. А может дело и в моей пр