ега есть, сани, разный полезный в хозяйстве инструмент. Живность сейчас в основном отсутствовала – корова с бычком на пастбище, овцы тоже, свинья бродит где-то за оградой, как и куры. Зато конь был в стойле, им Тияр с удовольствием похвалился, выведя его. Чёрный, с белым пятном на морде, расчёсанные грива и хвост. Красивый сильный жеребец. Увидев Лалу, сам тут же сделал поклон, отставив переднюю ногу. У хозяев и Руна от такого невиданного зрелища отвисли челюсти, а Лала обрадовано захлопала в ладошки, поблагодарила коня, погладила. Собака Тияра, привязанная, подошла к ним насколько могла, на максимум цепи, села и смотрела на Лалу призывно влюблёнными глазами, пока не получила свою порцию ласки. Курочек-наседок несколько было в курятнике на яйцах, Лала провела пальчиком по их головкам, они довольно закудахтали. – Хорошо у вас, дядя Тияр, тётя Алра, бабушка Оша, – вздохнула Лала счастливо. – Но пора нам всё же. Спасибо за хлеб за соль, за гостеприимство ваше. За рассказы. – Уже уходите? – расстроился Тияр. – Есть дело неотложное, – с сожалением и участием к его печали проговорила Лала. – Надо идти. Простите, что чудес вам не являла. – Вы сами и есть чудо чудесное, Лаланна! – с чувством сказал Тияр. – Вы хоть понимаете, сколько почёту принесли в наш дом?! Когда пришли к нам. Ко мне первому! Ни к знатным господам, ни к барону, ни к главе деревни. Ко мне! Не ведаю, за что я заслужил такую честь. Но спасибо вам огромное! Сейчас соседи все сбегутся. Поверьте. И будем уж до вечера им рассказывать о вас. И будут все внимать, разинув рты, завидуя ужасно. А мы будем горды. Тем, что нам выпала удача вас привечать. Навек запомним этот день. – Вы были другом дедушки Руна. Поэтому пришли к вам, дядя Тияр. Вы как бы не чужой для нас, – поведала Лала тепло. – Спасибо за столь лестные слова, – растрогался Тияр. – Да, дедушка у Руна стоящий был человек. Надёжный. Мудрый. Справедливый. Знал много. Мир праху его. Он сотворил святой знак поминовения и посмотрел на гостей: – Сейчас открою вам ворота. – Да не надо, дядя Тияр, через калитку выйдем, – попросил Рун. – Всё делать надобно как должно, – возразил кузнец. – Гостям почётным открывать ворота надлежит. Тут нету беспокойства, Рун. Это в радость. Для нас. И в удовольствие. Он отошёл к воротам, отпер, стал открывать створки. Его жена и мама стояли с лицами, полными лёгкой светлой печали, как у людей, только что переживших нечто бесконечно хорошее, приятное и вдохновляющее. Чудесное. С чем пришла пора расстаться. – Удивил ты меня, Рун, – заметила Алра с уважительным одобрением. – Сильно. Ходишь всегда, ни на кого не смотришь. А тут. Жених. Нормальный парень. Любящий, ласковый. Беседу поддержать способный. В компании. Не ожидала, что ты можешь… так преобразиться. Ты молодец. – Я тот же самый, что и был, – ответил Рун спокойно. – Во мне ничто не поменялось. К чему смотреть на тех, кто мне не рад. Лала мне рада всегда. Вот в этом разница. Алра покачала головой, весело глядя на него. – Ты заходи к нам, если что, Рун, – молвила она чуть с юмором. – Мы тебе рады будем. И вы, Лаланна, заходите, как захотите, по-соседски. – Коль жить останемся в деревне, конечно будем заходить, – простосердечно пообещала Лала. – И вы к нам, надеюсь, тоже. Просто мы оба ещё не знаем, чего от дней грядущих ожидать. Как наша жизнь устроится. Алра понимающе кивнула. Найя, заметив в окно возню отца с воротами, вышла из дома, молча подошла, встала подле матери с бабушкой. Тияр наконец распахнул обе створки настежь, присоединившись к женщинам. – До свидания, милые хозяева, – душевно произнесла Лала, сияя счастьем. – Приходите ещё, дорогие гости, всегда ждём, – радушно улыбнулся Тияр. Рун поклонился в пояс, Лала сделала свой обычный милый изящный воздушный реверанс, хозяева отвесили глубокий поклон тоже. Рун взял Лалу за руку, и они покинули гостеприимные владенья кузнеца. Лала была очень довольная. Глазки светились радостью, улыбка не сходила с уст. От этого и Руну было очень хорошо на душе. А ещё ему было хорошо от того, что визит наконец закончен. Словно на свободу вырвался. Из клетки. – Ох, – выдохнул он, – столько разговоров. Даже голова как будто распухла слегка. Я как-то привык к тишине боле. Ты как, Лала? Не устала? – Нет, – счастливо поведала она. – Домой пойдём или в храм? Ты вроде собиралась туда. – Рун, у нас есть дело, – напомнила Лала. – Важное. – Правда? И какое же? – Ну как какое? – удивлённо спросила Лала с некоторым укором. – Гусеничек надо отнести, Рун. Им же жарко в кадушечке. И кушать хочется. – Ах, да, – спохватился он. – Прости. – Рун, – Лала вдруг посмотрела на него пристально с шутливой улыбкой. – Да, милая? – А что это на тебя девица всё поглядывала? – Какая девица? – не понял Рун. – Ну какая-какая, там вроде одна только была. Кроме меня. – Найя что ли? – Найя, Найя, – усмехнулась Лала. – Чего ей на меня заглядывать. Все смотрели только на тебя. – Нет, Рун. Я же не слепая. Сначала да, на меня. А потом всё больше на тебя. Так и поглядывает, так и поглядывает. Между вами что-то было? Рун от души рассмеялся: – Ох и фантазёрка ты, Лала! Нравилась она мне когда-то. Вот и всё. – И сейчас нравится? – Сейчас нет. Давно уже. Ты хоть понимаешь, кто это? Это лучшая подружка старшей дочери главы деревенского, сестры самого главного моего недруга. Они гадости про меня говорили разные. Быстро разочаровываешься в том, кто подлое тебе делает. – Она подлая? – поразилась Лала. – Вроде хорошая девушка. Феи в общем-то чувствуют сердца людей, Рун. Хотя и не всегда. – Да у нас все хорошие. Почти. Только вот ко мне почему-то плохо относятся, – посетовал Рун с улыбкой. – Это просто неприязнь как бы. Знаешь, Лала, я подозреваю, она догадывалась, что нравится мне. В те времена думал, нет, а теперь… иного мнения. Когда все стали меня нелюбить, быть может она так пыталась доказать подругам, что я ей не по душе. Тоже говоря обо мне дурное. Чтобы над ней не стали подтрунивать ненароком. Ну там, «невеста слабоумного» и тому подобное. Но мне как-то всё равно, какие у неё были причины. Подлость есть подлость. – Милый, может ты слишком сурово судишь? – мягко заметила Лала. – Если это произошло давно, вы же детьми были ещё. Она девочка была совсем. Что ты от неё хочешь? – Лала, это же не шутки, – покачал головой Рун. – У меня жизнь отняли практически. В деревне просто стало невозможно находиться. Никаких надежд на будущее. Я, когда тебя поймал, я же пошёл в лес зелье испытать, с мыслью, испытаю, и отправлюсь навсегда в дальние края искать лучшей доли. Но в дальних краях сгинуть гораздо легче, чем счастье найти. Мой дедушка так говорил. Все они, все деревенские, каждый по чуть-чуть, приложили руку, чтобы помочь мне сгинуть. И она. И она поболе многих других. Давно уж мне не нравится. Даже не понимаю сейчас, чего я в ней находил. – Она миленькая, – сочувственно промолвила Лала, чуть улыбнувшись. – Ну… наверное, – признал Рун. – Я думаю, Лала, ей любопытно могло быть. Мы же за последние несколько лет и словом с ней не обмолвились. Ни одним. Повзрослели оба. Вот и поглядывала. Чтобы понять, каким я стал. Но мне всё-таки кажется, она, как и все, на тебя смотрела в основном. За оградой неподалёку показалась чья-то любопытная физиономия, и Рун предпочёл замолчать. Вскоре они добрались до избы. Стражники стояли чуть в стороне, фактически за воротами деревни. Увидев Лалу, застыли на месте, пялясь с довольными лицами на неё, на её крылышки, на её ножки. Вот уж кто получал истинное удовольствие от своей нынешней работы. Рун отпер калитку. – Входи… влетай, моя красавица. – Ах, какой галантный у меня кавалер сегодня, – порадовалась Лала. – И у Тияра, заметь, ел исключительно ложкой, – похвалился Рун. – Я страх какой воспитанный теперь. Лала весело рассмеялась. А потом посмотрела на него загадочно: – Мой зайка, давай в дом зайдём. Передохнуть. На пять минуточек. – Давай, – пожал плечами Рун. Передняя дверь была не на засове, они вошли, и лишь Рун затворил её, Лала приблизилась к нему совсем вплотную. Стояла и буравила его глазками иронично и ласково в полутьме сеней. Рун прижал её к себе. Она вздохнула счастливо: – Только и мечтала об этом, пока мы были у дяденьки Тияра. – Попросилась бы там, – усмехнулся Рун. – Тебя вроде не смущает прилюдно обниматься. – Тебя смущает, – буркнула она. – Ты понежнее, когда мы одни. Ну и в гостях, забыв про всё на свете, в друг друге раствориться… было бы наверное невежливо. Если надолго. Сейчас хочется подольше. Хоть несколько минуточек. Соскучилась. – Ты меня, Лала, удивила сегодня, – признался Рун добродушно. – И чем же, милый? – Так складно сочинила. Ну, про то, как случайно выполнила моё желание. И так правдиво говорила. Не догадаешься, что всё обман. – Ты меня рассмешил. Когда про драконов начал сочинять. Стало радостно, оно само и придумалось. Немножечко это нехорошо Рун. Неправду говорить тем, кто тебя встречает столь радушно. Но мы не из зла это делали. Если они когда-нибудь узнают, что мы обманывали, то может и обидятся к сожалению. Но если узнают, почему мы обманывали, не обидятся ни за что. Они хорошие люди. Когда я домой ворочусь, ты им расскажи, Рун, правду. И попроси прощенья от меня. – Ладно, – пообещал Рун. Лала положила голову ему на грудь. – Знаешь, Рун, – произнесла она умиротворённо, – это очень важно. То, что мы сегодня сделали. Ходить в гости. Теперь в доме дяди Тияра к тебе лучше будут относиться. Ты не будешь совсем один. Когда я уйду. Ты только б