— Слегка запутано, но суть я уловил, по-моему, — проронил Рун беззлобно.
— Ты, мой милый-милый львёнок, не строй пожалуйста иллюзий, что я влюблюсь в тебя когда-нибудь. Иначе тебе будет больно от ожиданий, от несбывшихся надежд, — с простодушной прямотой добавила Лала. — Но я тебя люблю. Очень. Очень-очень. Не так, как любят друга. Как-то по-иному. Как фея объятий может любить юношу, с которым очень счастлива. От которого хочет романтики, и нежных слов, и ласковых прикосновений, и много-много что ещё. Что девушка обычно хочет от возлюбленного. Знай это, мой хороший.
Может Рун бы и расстроился подобным откровениям, говорись они как-нибудь иначе — с сожалением, или с сочувствием, или с капелькой отчуждённости, устанавливающей границы, обозначающей дистанцию, которую нельзя преодолевать. Но в этих словах было много приязни, и теплоты, и искренности, и нежности, и радости от близости. И никакой дистанции. Совсем. Поэтому они лишь согрели ему сердце, и всё. Она была счастлива, он был счастлив, она наслаждалась этим свиданием, он наслаждался. Она любовалась на окружающие пейзажи, он любовался — на неё и на пейзажи, что обрамляли её неземную красоту своей земной. Чайка вдруг спустилась с неба, приземлившись на песок в нескольких шагах от них, неторопливо подошла, Лала тут же её погладила, обрадованная.
— Здравствуй, славная моя! Какая ты белоснежная. Прямо невеста.
Птица замерла, явно получая удовольствие от внимания феи.
— Вы высоко летаете, — продолжила Лала дружелюбно. — Пожалуйста, если ты или твои подружки заметите тут поблизости других людей, предупредите нас, хорошо?
Чайка важно закивала.
— Навряд ли здесь кто-то есть, Лала, не беспокойся, — поделился своим мнением Рун. — Поселений на озере нет, рыбаков нет. Охотники тоже почти не хаживают. Мы с дедушкой на этом месте не раз бывали. И за всё время даже следа чужого не встретили. Дым вроде бы видели однажды очень вдалеке, и всё. Хотя подстраховка конечно не помешает.
Он попытался тоже погладить чайку, но та клюнула его несильно в палец и улетела.
— Ну вот, — деланно огорчился он. — Я думал, меня звери любят теперь.
— Она тебя ласково клюнула, любя, почти поцеловала, — развеселилась Лала.
— Вот, даже птицы целуют, и только невеста не удосужится никак, — посетовал Рун с притворной грустью.
— Когда-нибудь и я поцелую, котик, — благодушно напомнила она.
Время шло, они сидели, Лала сияла и сияла, совсем разомлев, и всё больше становилась сонной. Рун уже решил было звать её подремать, не выспались оба, никуда не денешься. Но неожиданно вода неподалёку от них пошла кругами и из озера вынырнула человеческая голова. Белокурая девушка, высунувшись по шею, взирала на них с озорным любопытством. «Вот тебе и нет людей» подумал Рун оторопело.
— Ой, русалочка! — воскликнула Лала исполненным невинной радости голоском, сразу утратив сонливость. — Здравствуй, милая!
— Доброе утро, — приветливо ответила девица.
— Это русалка? — спросил Рун с недоверием.
— Конечно, заинька, разве тут можно перепутать, — подтвердила Лала. — Как тебя величают, хорошая моя?
— Мияна, — представилась гостья.
— А я Лала. А это Рун. Приятно познакомиться.
— И мне приятно, — улыбнулась русалка. — А что вы тут делаете? В нашей глуши.
— У нас свидание. На целых три денёчка, — похвалилась Лала с сияющим личиком. — Будем здесь в объятьях их проводить.