— Понято, — Рун призадумался на секунду. — Наверное разуться надо.
— Ох, правда.
Лала тут же скинула туфельки. Он снял башмаки. Она снова подошла к нему вплотную, полностью опустила крылышки. Замерла, ожидая. Они смотрели друг другу в глаза. И было в её взгляде столько чувств. Доверчивых, и трогательных, и приязненных, и светлыми надеждами исполненных.
— Что-то я разволновался, — признался Рун простодушно. — А как это правильно делать? Я ещё не носил девиц на руках.
— Одной рукой под спинку, другой под ножки чуть выше коленочек. А я буду держаться за тебя, — Лала обхватила его за шею.
Он поднял её осторожно, следя, чтобы её волосы тоже были все под руками, чтобы ни одна прядь не упала вниз. И на его лице отобразилось изумление:
— Да ты вообще ничего не весишь!
— Я лёгкой сделала себя, какой бываю, когда парю, Рун, — объяснила Лала, продолжая взирать на него неотрывно с трепетным ожиданием и нежностью.
— Я бы тебя мог на руках носить, когда устаёшь. Это даже не трудно будет. Сумка моя тяжелее, чем ты, — поведал он.
— Неси меня в водичку, Рун, — мягко попросила Лала. — Да смотри не брось меня в неё только, например, в шутку. Это должно быть романтично. Это очень важно.
— Я не испорчу тебе этот момент, Лала, — со всей ответственностью заверил Рун. — Буду рыцарем.
— Спасибо, любимый, — благодарно отозвалась она.
Рун направился к воде. Аккуратно спустился по склону. Лала глядела ему в глаза, серьёзно, и приветливо, и добродушно, и взволнованно. Но вдруг разулыбалась:
— Ой, как в животике холодеет. Но я счастлива. Очень.
— А что мы будем делать, как войдём? — решил уточнить Рун, тоже улыбнувшись. — Сразу обниматься?
— Сначала окунёмся в водичку, потом ты полюбуешься на меня мокренькую, потом обнимемся наподольше, потом будем купаться и много-много часто обниматься, — поделилась своими планами Лала.
— Годится, — весело проронил Рун.
Он пересёк черту между сушей и водной гладью. Пошёл от берега, чувствуя теплоту воды и чуть проваливающийся песок под ступнями. Глубина медленно увеличивалась. Когда она стала почти по пояс, Рун остановился. Лала всё продолжала буравить его глазками. Глядела с нежной улыбкой, и молчала.
— Ну вот, пожалуй, здесь, — промолвил он чуть озабоченно, ожидая её одобрения. — Готова?
Она кивнула.
Рун отпустил руку из-под её ножек, и, придерживая другой рукой за плечо, помог встать.
— Ой, какая тёпленькая водичка! — восхитилась Лала.
— Ага, — согласился он. — В озере хорошо прогревается, тут всегда теплее, чем в реках.
Лала поглядела на него озорно. Присела, так что погрузилась по шею. Попробовала проплыть немного.
— Как необычно быть в мокром платьице, — радостно заметила она. — Ты тоже окупись, Рун. Ты тоже должен быть мокреньким весь.
— Ладно.
Он плюхнулся в воду, сразу нырнув с головой. Поднялся, отирая лицо. Лала с удовольствием плескалась неподалёку, поглядывая на него. Нырнула, какое-то время её не было. Вынырнула, с довольным личиком. Поплескалась ещё чуть-чуть, и медленно, не без грации, поднялась, поправляя волосы. А сама так и смотрит на него, не отрывая взгляд, доверчиво, и ласково, и чувствами тёплыми исполнено, и с ожиданием чего-то, и… словно пытаясь запечатлеть всё происходящее навеки в сердце. Вот как-то так. Рун разулыбался, любуясь на неё. Но это длилось буквально несколько мгновений. А затем улыбка медленно сошла с его уст, и он отвернулся, встав к Лале спиной.
— Что такое, любовь моя? — с обеспокоенным непониманием произнесла она.
Рун вздохнул тяжело. Задумался ненадолго, подбирая слова.
— К сожалению, Лала, так не выйдет, — поведал он мягким разочарованным тоном.
— Что не выйдет? — непонимающе спросила Лала.
— Ну, купаться вместе.
— Почему, Рун? — в её словах слышалась растерянность.
Рун вздохнул ещё раз.
— У тебя платье, когда мокрое, сильно просвечивает, — сообщил он аккуратно.
У него за спиной наступила продолжительная тишина. Сверху, словно подчёркивая её, доносились крики чаек. В воде, отражаясь, сияло беззаботно солнце.
— И много ты успел увидеть, Рун? — с тихой печалью поинтересовалась Лала наконец.
— Не очень, — пожал он плечами сдержанно. — Я сразу отвернулся, как понял, что просвечивает.
— А если бы ты видел много, то признался бы?
— Ну… — Рун призадумался. — Передо мной стоял бы сложный выбор. Быть правдивым, чтобы ты всегда могла мне верить. Или соврать, чтобы ты меньше переживала. Я не знаю, что выбрал бы. Благо, мне этого и не надо, не видел я ничего. Почти. Не беспокойся, Лала, на этот счёт. Честно.