— Ну что ты, мой хороший, я не стану тебя морить, — заверила Лала весело. — И сама кушать захочу.
— Тогда ладно. Но на закат-то полюбуемся? Этого никак нельзя пропустить.
— На закат обязательно будем любоваться, — разулыбалась Лала. — В объятьях.
— Ну, раз так, я весь твой, — добродушно отозвался он.
Был поздний вечер. Двое сидели рядышком на берегу огромного лесного озера, наблюдая последние краски затухающего зарева заката. Юноша-человек и девушка-фея. Рун и Лала.
— Ну что, отогрелась? Или ещё нет? Хватило тебе объятий, солнышко моё? — с ласковой улыбкой спросил он.
— Отогрелась, любимый, — ответствовала она, сияя безудержно. — Ещё ночечка будет. Тоже погреюсь. Тогда наверное хватит.
— Да уж, — рассмеялся Рун. — Если хочешь, можно завтра повторить. Опять не отрываться друг от дружки.
— Разные дела тоже приятно вместе делать, котик, — источая безмерную глубокую приязнь, поделилась Лала своим мнением. — К тому же мне хочется и завтра купаться. И обниматься в водичке. Аж снова в животике холодеет, как подумала. И к королеве надо. Немножко будем отрываться.
— Ну ладно.
Лала вздохнула счастливо.
— Спасибо тебе, мой рыцарь. За всё. Денёк был… Это был самый лучший мой денёк за всю жизнь. Невыносимо приятный. Вот.
— Довольно странно благодарить меня за это, — усмехнулся Рун. — То же самое, как благодарить мышку, что она съела сыр. Это был и мой самый лучший день.
— Всё равно, спасибо, — она прижалась к нему ещё сильнее, лучась чувствами светлыми.
— А вот вышла бы за меня, всегда могло бы так быть, — проронил он с юмором.
— Всё мечтаешь взять меня в супруги, заинька?
— Мечтаю.
— Ах, Рун, так не будет даже в замужестве, — улыбнулась Лала. — Появятся детки, станет много хлопот. Да и жить всё время только для себя, только наслаждаясь друг дружкой, когда ты фея и можешь творить добро, эгоистично. Но, конечно, счастья у нас всё равно… была бы бесконечность и ещё маленькая капелька.
— Ну, хоть признаёшь, — утешился Рун не без доли иронии.
Лала лишь снова вздохнула, сияя личиком. Они замолчали, глядя на небо и воду. Рядом с ними пролетела узорчатая бабочка, попорхала немного над травой и уселась на беленький цветочек.
— Лала, — позвал вдруг Рун тихо.
— Что, мой смелый лев?
— А ты уверена, что мы не поступаем дурно? — произнёс он. В его вопросе слышалось немного сожаления, немного неуверенности, немного грусти.
— Дурно? Ты про наше свидание? — умиротворённо поинтересовалась Лала.
— Про него, — кивнул он. — Ну и про остальное.
— Не знаю, милый, — поведала она спокойным тоном. — Быть феей объятий вообще дурно. По-моему. Никогда я не хотела ей быть. Обнимать того, кто не суженый. Но для феи объятий это, кажется, не дурно. А раз нет, то ничего плохого мы не делаем. Если можно обниматься стоя, почему нельзя лёжа? Если можно днём, почему нельзя ночью? Феи же безгрешны, а в самом сне вместе греха нет. Если можно на суше, почему нельзя в водичке? Если можно в платьице, почему нельзя в рубашке? Если можно приласкать кошечку, почему нельзя фею? Феи тоже любят ласку. Я как будто проклята дважды, Рун. Во-первых, потому что фея объятий, и во-вторых, потому что меня кто-то проклял. В одном я убеждена точно — если бы он меня не проклял, ничего бы этого не было. Того, в чём ты сомневаешься, не дурно ли это. Я не виновата, что меня прокляли. Но может я даже и не жалею. Само по себе оно прекрасно. То, что сейчас меж нами. Если бы ты был мой настоящий суженый, я даже и не знаю… Вынесла бы столько счастья, месяц за месяцем, год за годом, или сошла бы с ума. Наверное это всё же хорошо, что феи не могут выходить за людей.
— Тут я не согласен, — полушутливо вставил своё слово Рун.
— Я думаю, феи объятий не поступают так, как я, — чистосердечно поведала Лала. — Не поступали до меня. Но это потому, что они не были прокляты. Если бы не проклятье, ты бы влюбился в меня за несколько дней, Рун. Я бы получила могущество. И дело даже не в том, что вернулась бы домой. Я не привязалась бы к тебе. Так сильно. Мне всё это было бы не надо, что сейчас меж нами. Я была бы поглощена могуществом. А его нет. В результате меня поглотили твои объятья. Или может моя природа, настойчиво пытающаяся тебя влюбить, жаждущая твоей любви. Или и то и другое вместе. Может мы и делаем что-то предосудительное, мой котик. Если судить по меркам грешников. Но я ни в чём не виновата. В этом я уверена. Я лишь следую своему сердечку. И своей природе.
— Я просто думаю, может тут моя вина, — посетовал Рун. — Возможно, как бы причиняю ущерб твоей чести. Идя у тебя на поводу.