— Наивный, — разулыбалась Лала. — Ты полагаешь, ты был бы способен сопротивляться моим чарам? Смирись, мой дорогой. Ни у тебя, ни у меня нет ни чуточки возможности воспротивиться этому. Тому, что происходит. У меня, потому что я верю своему сердечку. У тебя, потому что ты мужчина, вернее даже, юноша простодушный. Не переживай Рун насчёт своей вины. Виноватым можно быть, только если выбираешь что-то неправильное, как поступить, у тебя же выбора нет вовсе. Ведь ты хороший, ты тоже следуешь своему сердечку. А оно не хочет быть со мной жестоко. А лишить меня всего этого — жестоко. Я стану горевать. Итак проклята, колдовать нельзя под страхом жертв, ещё и без… Вот уж нетушки.
— Чтож, поверю тебе на слово, моя красавица, — сдался Рун. — И, между прочим, что касаемо колдовства под страхом жертв. У нас свидание, то есть особенный для нас день. Особенные дни всегда исключение. В них можно делать красивое волшебство без штрафов. Помнишь, как тогда, в нашу помолвку, ты творила? Вот такое твори без штрафов и сегодня, если хочешь.
Лалино умиротворение тут же как рукой сняло, заменившись безудержным восторгом.
— Спасибо, славный мой! — растроганно и радостно воскликнула она, заблестев глазками. — Вот это подарок! Ты очень добрый, Рун.
— Просто я тебя люблю, глупенькая, — довольно буркнул он.
— Я тебя тоже очень люблю, — с нежностью посмотрела на него она. — Вставай, Рун, тогда, держи меня, я буду колдовать.
Рун поднялся, галантно подставил ей руку.
— Только помни, Лала, — извиняющимся тоном предупредил он. — Тут открытое место. Видно-то издалече. Нет гарантии, что вокруг на много вёрст прям ни души. Как бы не заметил кто и не захотел сюда добраться. Ты уж поосторожнее твори. Ну и на птичек твоих надеюсь, что предупредят, ежели кто рядом окажется.
— Я поняла, — кивнула Лала, продолжая излучать воодушевление и счастье бесконечное.
Он придерживал её за талию, а она колдовала. Раз, и её платьице засветилось, и одежда Руна тоже. Раз, и шалаш из веточного преобразовался в дощатый резной, расписанный цветными узорами, которые мало того, что испускали свет, так ещё и причудливо менялись, иногда вдруг быстро, иногда медленно. Раз, и вверху шалаша появилось украшение в виде сверкающего огоньками диска, неторопливо вращающегося, а на диске под льющуюся откуда-то негромко дивную музыку танцевали кошечка в богатом платьице, словно принцесса, и кот в чёрном бархатном костюмчике, сапожках и шляпе с пером. Раз, и лужок расцвёл призрачными полупрозрачными цветами с большими бутонами, на каждом бутоне сидел смеющийся махонький гномик, бросая иногда ручкой вверх пыльцу, которая превращалась в огненные звёздочки, осыпающиеся вниз с еле слышным треском. Раз, и поверхность воды в озере близ их лагеря начала разноцветно переливаться и мерцать. Раз, и воздух наполнился дурманяще приятными благоуханиями. Раз, и дерева вокруг обернулись светящимися пальмами с горящими, точно яркие фонари, алмазными, изумрудными и рубиновыми кокосами. Рун почувствовал, что слегка теряет почву под ногами от буйства волшебства вокруг. Лала закончила, и прижалась к нему, счастливая-счастливая.
— Нравится? — тихо спросила она, улыбаясь.
— Очень, — шёпотом ответил он, и с растерянным сожалением добавил. — Только… ты думаешь, никто не увидит, когда такое зарево?
— Это немножко иллюзорный свет, суженый мой, — мягко объяснила Лала. — Чем дальше от него, тем тусклее. Через версту уж и угаснет совсем.
— Надо же, — подивился Рун. — Не уменьшилось от меня магии, Лала?
В его голосе зазвучали нотки раскаяния и вины.
— Уменьшилось, как не уменьшиться. Чудеса всегда отвлекают тех, кто не привык к ним, — по-доброму сообщила Лала. — Но мы это исправим, мой милый заинька. Я тебя должна вознаградить. За то, что ты такой хороший.
Она замолчала, глядя на него. И столько отражалось чувств в её глазах. Любви, и теплоты, и ласки, и трепетной доверчивой приязни, и ожиданий светлых, и надежд, и волшебства невинных чар девичьих. Рун сразу позабыл про всё на свете. Про чудеса, про озеро, про мир. Смотрел взволнованно на главное чудо его жизни. Понимая, что сейчас что-то произойдёт. Что-то важное. Тут Лала приблизила к нему лицо и поцеловала в щёчку. И сразу как будто слегка обмякла.
— Ну вот, — счастливо выдохнула она. — Держим меня только теперь, Рун.
— Держу, держу, — сказал он, тоже озарившись счастьем. — Самый лучший день. Теперь точно лучший.
— Самый лучший, — подтвердила она, сияя.
— Завтра обязательно повторим, любимая, — горячо пообещал он.