— Я даже названия такого никогда не слыхивал, «камень чар», — вставил своё слово Рун. — У нас все сочтут его просто за никчёмный камушек, я уверен. Но если объяснить, что он такой особенный, может кто-нибудь согласится взять и его.
— Ну, жду ваших советов, друзья, как правильно это менять, чтобы и лишнего не отдать, и не разозлить людей, — произнесла Ринни, указав на кучу с сокровищами. — Много жизней русалок на это можно выменять?
— Я думаю, что очень-очень много, — кивнула Лала.
— Русалок пятьдесят поди можно, — предположил Рун. — Только надо смотреть, кому что предлагать. Знатному побольше, лорду ещё больше. Бедняку и чуть-чуть будет богатство несметное. Злато по весу ценится. Одна монета уже весьма немало. На две-три любой простолюдин с радостью поменяется, по-моему. И не слишком родовитый дворянин тоже. Про драгоценные камни я мало знаю. Знаю лишь, что они дороже злата.
— Камушки чем крупнее, тем ценнее, тётя Ринни, — сообщила Лала. — Светлые самые дорогие, очень ценные, это бриллианты. Остальные — красненькие, синенькие, зелёненькие — гораздо менее ценятся, но всё равно дороже злата, и если они крупные, они очень ценные. У вас тут довольно крупные по большей части . А украшения имеют дополнительную ценность, если красивенькие, если мастером хорошим изготовлены. Те, что у вас, очень красивые. Думаю, высокородным знатным эльфам принадлежали.
— А как отличить знатного человека от незнатного? — поинтересовалась Ринни.
— По одеждам, — ответствовала Лала. — Если на нём богатый наряд, значит дворянин.
— Мы в одеждах ничего не смыслим, моя дорогая, — покачала головой Ринни.
— По злату лучше всего судить. Ежели на нём на пальцах кольца да перстни, а на шее цепь златая, значит богат, одной монетой не соблазнится, — поделился мыслью Рун. — Но я сомневаюсь, что тут в лесу за болотами будут сильно богачи ошиваться. В любом случае, коли предложите злато, никто не рассердится. Просто может торговаться начнут, попросят ещё.
— Спасибо, друзья, — благодарно молвила Ринни. — Теперь что-то прояснилось. Выходит, этих сокровищ нам хватит на много-много поколений. Если с умом меняться.
— Именно так, тётя Ринни, — подтвердила Лала, озарившись тёплой улыбкой.
— Так то оно так, — вздохнул Рун. — Только ежели люди прознают, что у вас это всё есть, многие станут пытаться вас поймать.
— Ну, поймать нас непросто, — горделиво усмехнулась Ринни. — У нас глубокое озеро. Даже увидеть пусть попробуют. Некоторые юные русалки очень наивны, вот тут для нас главная опасность сокрыта — что приглянется человеческий мужчина, и она сама ему покажется. Но всё же, Рун, ты не рассказывай никому про наши сокровища и про нас, что мы тут живём.
— Я не расскажу. Если вы мне верите на слово, — пообещал Рун.
— Кажется, у нас нет выбора, только верить, — добродушно посетовала Ринни. — Мы, Рун, очень боимся вас. Людей. Вы единственные, кого мы по-настоящему боимся в этом мире. Вы столь жестоки бываете. Беспричинно. Или по пустяковым причинам. Но когда явилась фея, ну как тут устоять, не показавшись ей, не познакомившись. Тогда зачем и жить, коли пропускать в жизни всё самое чудесное и важное. Поэтому надеюсь, что не расскажешь. Но если и расскажешь. Мы как-нибудь переживём. Будем прятаться на дне, лишь ночью выходя на отмели. Пройдёт лет десять-двадцать, и все забудут твои рассказы, и снова станет всё как раньше у нас. Мы умеем прятаться и пережидать.
— Я не расскажу, — твёрдо заверил Рун.
— Я думаю, фея не выберет себе дурного человека в кавалеры, и счастлива не будет столь с ним, коли он дурной, — улыбнулась Ринни. — Я верю тебе, Рун. Мы все здесь тебе верим.
— Рун очень добрый и хороший, — поговорила Лала исполненным искренности и чувств сердечных голоском.
Ринни рассмеялась, умилившись этим трогательным интонациям.
— Вот что, друзья, — произнесла она приязненно. — Раз оказалось, что сокровищ так много, я хочу вас одарить. Всё же у нас впервые гости. Возможно вообще, возможно за тысячи лет. А уж фея, я уверена, на нашем дне не появлялась никогда. Почётно привечать. Поэтому, Рун, Лала, можете каждый выбрать себе в подарок по одной вещи. Любой, какой хотите, какая приглянулась. Тебе, Лала, я дарую в благодарность за чудеса твои, которые ты нам явила. Незабываемо. Запомнится навеки, и будет жить в легендах наших. Тебе, Рун, я дарю с условием. Как договор. Как плату за обещание никогда не рассказывать о нашем озере и наших сокровищах. Можешь рассказывать, что был у нас, что посещал гнездовище. Если захочешь. Но так, чтобы не знали про озеро, говори, в море-океане это было, или где-нибудь ещё, очень далеко отсюда.