— Ещё нет, — разулыбалась она.
— Когда же тебе хватит?
— Не знаю. Это свидание, хочу им наслаждаться.
— Ну ладно, — сказал он добродушно. — Последний день у нас. Завтра идти уже надо будет. Снова в путь. Далёкий, долгий. Можно и понаслаждаться. Отдыхом и тобой, раз такое дело.
— Рун, — произнесла вдруг Лала как-то особенно тепло.
— Что, солнышко?
— Давай тут ещё останемся. Пожалуйста! — очень ласково попросила она. — Хоть на денёчек.
Рун вздохнул.
— Да насколько хочешь, Лала, — с любящей улыбкой посмотрел он на неё.
— Правда?! — безмерно удивилась она, засияв глазками.
— Да, — кивнул он. — Лала, я-то никуда не тороплюсь. Мне некуда. Просто о тебе беспокоюсь. Чтоб ты домой вернулась. А так. Это рай. Быть здесь с тобой. Не думал, что при жизни попаду в него. А вот попал. Сколько хочешь, столько здесь и будем. Хоть неделю, хоть месяц. Ты просто должна понимать, что лето не бесконечно. Навсегда мы тут не сможем остаться. Но сколько-то времени у нас есть.
— Спасибо, Рун! — растроганным голоском проговорила Лала, ослепительно лучась счастьем. — Я тебя как-нибудь очень-очень отблагодарю за это. Очень-очень! Спасибо, мой хороший.
— За что же благодарить, если я сам этого хочу? — развеселился он, тоже ощущая себя чрезвычайно счастливым. — Но вообще ты отблагодари меня, всё верно. Я уже весь в предвкушении.
Утро было в самом разгаре. Ярко сияло солнце, приподнявшись над водой, по которой тёплый ветерок гнал небольшие волны. Двое лежали в шалашике, снова забывшись в дрёме. Оба со счастливыми улыбками на устах. Рун и Лала. Минута шла за минутой, уж и час миновал, а они всё мирно почивали. В утреннее время спиться слаще всего.
— Рун, — пробормотала Лала сквозь сон.
Он не ответил, и снова всё затихло. Лишь плеск воды доносился снаружи.
— Как будто звал меня кто, — слегка озаботился Рун.
Он сидел на берегу реки в резной расписной деревянной беседке, диковинной и очень красивой, вокруг цвели жёлтенькими цветами странные деревья, над цветами вились пчёлки.
— Не отвлекайся, — произнёс сидящий напротив эльф. — Слушай внимательно. Умение быть внимательным и собранным тоже одно из наиважнейших для бойца.
Эльф был смуглокожий, немного повыше Руна, немного пошире в плечах, благородные черты лица, на теле искусная тонкая кольчуга поверх рубахи дворянина изящного покроя. В нескольких шагах от беседки эльф-слуга оттирал от крови латы невидной конструкции, состоящие из безумного множества скреплённых меж собой пластин. Такие латы потрясли бы любого воина человеческого мира своей безупречностью, продуманностью и эстетикой, невообразимое оружейное мастерство на грани гениальности.
— В бою мыслят не так, как обычно, не словами, а чувствами и ощущениями, — продолжил свою речь эльф. — Нужно это осознать и научиться чётко думать ощущениями. Представь, ты что-то понял и хочешь это высказать. Ты понял в миг, а словами будешь выражать секунды или даже минуты. В бою ты понял и действуешь, не пытаясь осознать или осмыслить, облечь в слова, в образы. У тебя на каждое активное действие или противодействие таковому лишь мгновения. Ты словно зверь, полагающийся на звериные инстинкты. Но что такое инстинкты? У зверей нет слов, нет сознания, они мыслят ощущениями. Боец в активную фазу боя мыслит так же. Нет ни страха, ни сомнения, потому что они якорь, заставляющий тебя искать пути выйти из боя, замедляющий. Они тебя погубят. Они вынуждают твой ум работать в неправильном направлении. Действуешь инстинктивно, а инстинкты зиждутся на интуиции, а она на опыте. Страх это в определённой степени хорошо, благодаря ему ты не хочешь умереть. Но он должен наличествовать у тебя не в ощущении, а в понимании, что умирать неприемлемо, и только. Ум нельзя забавить неправильными задачами, он у нас так слаб, так ограничен в возможности анализа, лишняя задача, или не дай бог противоречивая — уклониться от боя и победить в оном, и всё, и он уж в шоке, в смятении, и ты замедлишься, начнёшь действовать неуверенно, скованно, и погибнешь. Только не путай уверенность и самоуверенность. Дураки думают, что уверенность это вера в себя. Но уверенность — это чёткое понимание чего ты хочешь, и знание, как этого достичь. Если неумелый дурак уверенно вступит в бой, ничего хорошего его не ждёт. Ну и ещё есть уверенность тела. Чтобы выполнять фехтовальные приёмы, ты должен так безупречно их помнить, чтобы тело выполняло их само без задействования внимания и памяти — и потому, что это будет быстрее и точнее, и дабы освободить ум для иной деятельности. Твоё тело должно выполнять приёмы выверено и чётко. Уверенность — она всегда в том, что ты делаешь, в необременённости сомнениями в конкретном действии, которое уже начал делать, потому что сомнения — это якорь, загружающий ум ненужными противоречивыми задачами, сомнения заставляют тебя искать иной выход и просчитывать иные варианты. В бою он тебя потопит.