— Ну ладно, коли так, — не без иронии смилостивился Рун. — Что касается променять на другую… Знаешь.
Он вдруг замолчал, призадумавшись, словно озарённый идеей.
— Что, милый? — заинтересовалась Лала.
— Ведь люди женятся.
— Рун, это предложенье? — с весёлым любопытством воззрилась она на него.
— Я б предложил, но ты же не пойдёшь, — полушутливо посетовал он, а затем стал серьёзным. — Я об ином. Вот поженились люди. И далее хранят друг другу верность. И даже если кто-то им ещё понравится однажды ненароком, внимания на то не обращают, так как у них вторая половинка уже имеется, и ей они клялись в венчание быть верными до гроба.
— И что, Рун? — в голоске Лалы звучало непонимание.
— Ну, значит можно сделать сердце несвободным и клятвой, — пояснил он. — Есть те, кого выдают не по любви, но они всё равно хранят верность. Благодаря клятве перед алтарём. Раз ты так боишься, что я влюблюсь в другую, я могу поклясться. Клянусь, что пока ты хочешь быть со мной, не посмотрю ни на одну другую девушку с интересом, не буду думать о других девушках, и буду принадлежать только тебе. А если я нарушу клятву, я мерзкий слизняк.
— Не надо, Рун, — мягко попросила Лала.
— Вообще-то я уже поклялся.
— Заинька, ну я ведь уйду когда-нибудь. И ты останешься один. Вдруг, пока мы вместе, ты встретишь ту, кто суждена тебе.
— И ты меня уступишь? — усмехнулся Рун.
— Ну конечно, милый. Я же не эгоистка. Я хочу, чтоб ты был счастлив.
— По-моему, Лала, ты переоцениваешь свою терпимость, — заметил он с юмором. — Не позавидую той девушке, которая попробует меня у тебя отбить.
— Много ты понимаешь! — буркнула Лала.
— Ну, в общем, клятва принесена. Надеюсь, тебе будет поспокойней от этого.
— Рун, это очень большая клятва. Очень, — произнесла Лала чувствами глубокими исполнено, со всей своей искренностью показывая, сколь дорого это для неё.
— Ну, я же провинился, — пожал он плечами. — Вот, заглаживаю. По-моему, вполне достойная цена.
— Самая достоянная! Рун, тогда и я должна ответить тем же.
— Лала, не должна совсем.
— Должна. Рун, я клянусь.
— Лала! Не стоит.
— Клянусь, что пока я в вашем мире, не буду глядеть ни на одного другого мужчину с интересом, не буду думать о других мужчинах. И буду принадлежать только тебе. А если я нарушу слово, я злая болотная ведьма.
Она посмотрела на него радостно и взволнованно. Глазки её блестели.
— Рун, это всё так романтично! Знаешь, теперь мы вроде как принадлежим друг другу. По-настоящему. Ты счастлив?
— Чувствую себя слегка обманщиком, но да, — улыбнулся он.
— Я тоже. Теперь мы действительно пара! — продолжила изливать свои восторги Лала. — Не понарошку. Только необычная. Не жених и невеста, не муж и жена. Просто два влюблённых сердца, скреплённых клятвой. О боже! Мои сестрички полопаются от зависти, светлой конечно, когда я им расскажу. Такого я даже в рыцарских романах не читала!
— Посмеются они над нашей наивностью, — добродушно молвил Рун.
— Нет, любимый. Не посмеются. Воодушевятся. Что в мире может быть что-то настолько романтичное.
Она прильнула к нему, а сама так и светится. Вздохнула мечтательно.
— Что там с магией? Вернулась? — осторожно осведомился Рун.
— Вернулась. Всё хорошо, мой славный. Голова немножко кружится.
— Ну, слава богу, что кружится. А то как не кружится, я уж переживаю, что со мной что-то не так.
— Рун, — Лала чуть отстранилась, уставившись на него ласково-ласково просяще, как лисичка.
— Что? — усмехнулся он её елейному тону, с нетерпением ожидая продолжения.
— Давай на два денёчка останемся. Раз у нас такой праздник. День клятв верности.
— Лала, ну ты что, домой совсем не хочешь? — изумился Рун, всем своим видом словно взывая к её благоразумию. — День, он на то и день, чтобы не быть двумя. Мы на озере месяц были. Месяц! Даже больше, кажется, я уж к концу со счёта сбился. Неужто не хватило?
— Тогда хватило, но уже соскучилась, — пожаловалась Лала. — Две недели как идём.
— Вот мне интересно, если бы дымы костров чужих не появились вблизи, сколько бы мы ещё на озере оставались?
— Не знаю. Я знаю одно, это были самые счастливые денёчки в моей жизни, — поведала Лала переполненным тёплыми нотками голоском. — Это было умопомрачительное счастье, от которого я до сих пор не могу прийти в себя. Сердечку сладенько безмерно. И радостно, что всё это у меня было. И если бы этого месяца не было, Рун, навряд ли бы дошло вот до такого, что у нас сейчас. До клятв. До моей любви. Что-то изменилось во мне, котик, после этого месяца. Очень сильно. Я как будто утонула в счастье, и уже не смогла всплыть, так и погружена в него. Даже наша ссора почти ни на что не повлияла. Едва помирились, и всё, я снова тону.