— Во мне тоже что-то изменилось, — признался Рун. — Словно все мечты сбылись. Ну, почти все. Теперь даже если завтра умирать, я не пожалею, что чего-то не успел. Умру с улыбкой, вспоминая то, что было. Самое главное я успел. Никогда не думал, Лала, что можно быть настолько счастливым. Просто наслаждаться каждой минутой целый месяц, ни забот, ни хлопот, ни тревог, только любимая девушка рядом, только счастье, и радость, и объятья, и более ничего. Так странно. Уверен, у нас в краях нет никого, кто жил подобной жизнью хотя бы несколько дней. Я не представлял, что это вообще возможно. Быть на земле словно в раю.
— Так мы остаёмся на два дня или нет? — мило побуравила его глазками Лала.
— А ты как думаешь? Что я откажу прекраснейшей из фей? — с юмором изобразил он удивление её недогадливостью. — Но только не больше двух, ладно?
— Спасибо, любимый, — засияла она довольно.
— Так я сам хочу.
— Всё равно. Между прочим, Рун, раньше, когда я говорила «любимый», это было чуточку понарошку. А теперь всё взаправду.
— Нашла чем хвастать, — весело заметил он. — Я всегда говорил взаправду. С самого первого дня, как мы стали ласково называть друг друга.
— Вот ты какой! — с притворным осуждением посмотрела Лала на него. — Я думала, тебе будет приятно. Услышать это.
— Мне очень приятно, — улыбнулся ей Рун тепло. — Шучу я, лебёдушка моя. Конечно приятно. Очень. Говорил я, что никуда ты не денешься от любви ко мне. Погоди, ещё замуж попросишься.
Лала рассмеялась.
— Боюсь, откажешь, а то уже бы попросилась.
— Мне не всякая фея подходит, — сообщил он с нарочитой доверительностью.
— И чем я тебя не устраиваю?
Рун призадумался, подыскивая аргументы.
— Ну же, ну! — стала подбадривать его Лала.
— С готовкой у тебя проблемы, — нашёлся он. — Почти всегда я готовлю. Где это видано, что кавалер кашеварит, а дама только ест.
— Кто о чём, а мужчина о кушаньях, — с деланным укором посетовала Лала. — И разве этим утром не я тебя накормила? И я помогала тебе варить, и грибочки мы вместе собирали.
— Ага, собирали. Никогда этого не забуду. И как хворост искали, и грибы, и ягоду. Сплошные объятья. Как я ещё с голоду не помер.
— То-то был такой довольненький, как собирали.
— Собирать хворост и грибы каждому дано. А обнимать самую прелестную из фей только мне. Счастливейший из смертных, — Рун вздохнул от переполненности чувствами светлыми. — Знаешь, Лала.
— Что, мой львёнок?
— Раз этот день такой особенный для нас. Один из самых значимых. День клятв верности, и примирений, и твоих признаний, и нового свидания двухдневного. Сегодня снова можно колдовать красивое. Без штрафов.
— Ой, спасибо! — обрадовалась она, засияв ещё ярче. — Такой ты у меня стал милый да хороший.
— А раньше не был? — весело подивился он.
— И раньше был, — с нежностью сказала Лала.
Ненадолго наступила тишина. Они сидели, глядя друг на друга. Смотрели, и смотрели, и смотрели, оба очень счастливые. Их лица были так близко, что казалось, сейчас случится поцелуй.
— Лала, — тихо произнёс Рун.
— Что, суженый мой?
— Тебе не кажется, что у нас всё зашло слишком далеко?
— Может быть, — мягко ответила она.
— Так и должно быть с феями объятий?
— Рун, я не знаю.
— Не боишься, что всё пойдёт ещё дальше?
— Любимый, дальше только замуж. Но выйти за тебя я не могу. Никак.
Они снова замолчали. Не всем и не всегда нужны слова, чтоб поделиться чувствами. Без слов порой даже сильней передаётся меж двух сердец всё, чем они полны, когда любовь в них пламенем пылает. Рун любовался Лалой, а она ему дарила свет своей улыбки, в которой отражалось как всегда так много разного… и ласка, и тепло. И доброта, и капелька лукавства, невинного, и радость, и приязнь. И всё очарование девичье, какое только существует в мире. Неожиданно её глазки озорно заблестели.
— Ну всё, Рун, сейчас я буду колдовать, держи меня, — заявила она, отстраняясь. Поднялась на ножки, воспарила, а сама так и светится.
— Сейчас? — с недоумением молвил Рун, поднимаясь вслед за ней. — Всегда под вечер вроде раньше было.
— А сегодня будет рано, — рассмеялась Лала.
Он придерживал её за талию, а она творила чары, взмахивая ручкой. Раз, и всякая травинка и всякий листик зазеленели ярче, точно изумрудные. Раз, и деревья вокруг разукрасились разноцветными лентами и шарами. Раз, и вода в ручье зажурчала музыкой, из ручья высунули головы рыбки в шляпах и запели. Раз, и лес засверкал алмазным блеском. Воздух стал мягче и наполнился благоуханиями. Ещё взмах, и на Лале появилось пышное белое плате, а на Руне богатые дворянские одежды. Лала повернулась к нему, сияя, словно солнышко, обняла его за шею. Их лица опять оказалось совсем рядом.