— Рун присмотрелся.
— Мальчик. Лет семи. Глянь, как наш серый друг за ним следит пристально.
Лала обернулась на волка и тут же торопливо схватила его за загривок.
— Ты что, дружок?!!! А-я-яй! Разве можно на деток охотиться?!
Волк прижал уши виновато, опустил хвост между ног. Лала погладила его.
— Пора тебе домой, к своей стае, мой славный. Дальше тебе с нами нельзя. Там люди. Спасибо, что составил нам компанию. Нам было очень приятно.
— Да, очень, — подтвердил Рун искренне. — Прощай, брат.
Лала подвинулась к волку, обняла его. Встала. Рун поднялся тоже, погладил зверя. Тот лизнул его ладонь.
— Пойдём, Рун, если ты уже отдохнул, — сказала Лала. — Узнаем, почему ребёнок тут один. Домой проводим.
— Пойдём. Я в порядке, — Рун взял её за руку.
— Не охоться на деток, — наказала Лала на прощанье волку.
Зверь отчётливо кивнул, явно осознанно, затем преклонил голову пред ней, словно в поклоне, и посеменил восвояси.
До мальчика им пришлось проделать где-то с пол версты. Пока они шли, он деловито перемещался по лугу, явно что-то ища в невысокой траве, ещё издали заметил их приближение и периодически поглядывал, не прерывая своего занятия. Остановился лишь когда они были уже шагах в двадцати. Лет шести-семи, плохонькая одежонка, босоногий, светловолосый, сероглазый. Слегка чумазый. Воззрился на Руна, затем бросил взгляд на Лалу, затем снова обратил взор к Руну.
— Котик, ты видел? Он на меня посмотрел, — поразилась Лала.
— Думаешь, он тебя осознаёт? — озаботился Рун.
— Навряд ли. Иначе бы как-то отреагировал на то, что я фея, — поделилась соображением Лала. — Но он точно посмотрел прямо на меня. Это странно. Люди с ладьи на меня вообще никак не реагировали. Словно я пустота. Какой милый ребёнок. Неухоженный немножко. Обнять бы его, он бы чистеньким стал. А нельзя. Как грустно.
— Ты чего тут один? — обратился Рун к мальчугану приветливым тоном. — А если волки?
— Я их не боюсь, — спокойно ответствовал малыш.
— Думаешь, волкам есть разница, боишься ты их или нет? — попытался вразумить его Рун. — Трусливый или бесстрашный ты для них одинаково вкусный. Давай я тебя провожу к городу. Пойдём с на… со мной.
— Нет, не надо, — вежливо но уверенно отказался мальчик.
— Что ты тут делаешь? Играешь?
— Нет. Я ищу волшебный цветок, — сообщил малыш голоском, исполненным веры в добрые чудеса.
— Ох, Рун, он так сказал… у меня аж сердечко заболело, — произнесла Лала взволнованно. — Что-то тут важное происходит. Расспроси его пожалуйста поподробней, что это за цветок и зачем он ему.
— Что за цветок? — полюбопытствовал Рун.
— Это цветок четырёх магических стихий, — охотно принялся объяснять мальчуган. — Он может исполнить одно заветное желание. У него четыре лепесточка. Каждый своего цвета: белый, жёлтый, голубой и чёрный. Белый исцеляет, жёлтый даёт злато, голубой наделяет удачей, чёрный наказывает врагов. Нужно оторвать один из лепесточков и загадать желание, только какое лепесточку этого цвета подстать, иначе не исполнится, и цветок зря пропадёт.
— Понятно, — кивнул Рун. — А зачем он тебе? Злата хочешь?
— Хочу исцелить маму, — просто ответил мальчик. — Болеет шибко. Скоро помрёт. Думают, на днях. Не встаёт уже совсем.
Наступила тишина. Рун молчал, слегка растерявшись. Много разного отдалось эхом в сердце. Сам когда-то потерял дедушку. Почитай что отца. Столько тягостных минут пережил тогда. Но он хотя бы был постарше. А ещё сиротство сулит лихую долю. Жизнь плебея итак не сахар. Без матери же вполне способна стать и горькой. И опять же дедушка умер неожиданно. Каково это, ждать смерти близкого человека днями и неделями, и понимать своё бессилие, Рун и представить не мог.
— А кто тебе рассказал про этот цветок? — аккуратно осведомился он наконец.
— Один ведун очень знающий. Который маму лечил, — молвил малыш со значением. — Прямо тут его находили. На этом лужку. Только давно очень. В стародавние времена. Отыскать трудно. Почти невозможно. Но иногда он появляется, это известно. Если очень стараться, может и найдёшь.
Рун вздохнул. Обернулся к Лале.
— А ты слёзки льёшь, — проговорил он мягко, видя её мокрые глаза. — Эх, Лала, вот зачем ведун пацану наврал? Разве можно так издеваться над бедой? Отродясь я не слыхивал про такие цветы. Дед мой знал бы наверняка, будь они в наших краях. Да все бы знали. Все бы только и искали их. И я бы искал. Никто не ищет, потому что их нет, я уверен.
— Ты неправ, мой хороший. Этот ведун очень мудрый человек, — грустно возразила Лала. — Он это сделал из добрых побуждений, чтобы отвлечь дитя от скорбных переживаний, дать надежду вместо отчаянья.