— Нет, что-то другое, заинька, — мягко проговорила она. — Хочешь, платьице сменю, на какое-нибудь особенно романтичное? Можно даже юбочку покороче. Всё равно никто не увидит кроме тебя.
— Хочу, — искренне признался Рун. — Люблю, как ты меняешь платья. Это прямо услада для глаз каждый раз.
— Ну такой ты милый, — порадовалась Лала сквозь накатывающуюся сонливость.
Так и заснула, бесконечно счастливая, улыбаясь во всю ширь личика.
Лала потянулась сладко с грацией кошечки, открыла глазки. Посмотрела на Руна, сияя ослепительно.
— Доброе утро, суженый мой, — произнесла она приветливо довольным голоском.
— Вообще-то вечер скоро, — с юмором заметил Рун.
— Ой, правда. Давно ты пробудился, любовь моя?
— Да я и не спал.
— А что ты делал?
— А вот догадайся.
Лала уставилась на него с очаровательным недоумением.
— Хм… на меня любовался?
— Ага. Что же ещё. Да обнимал понежнее да понадёжнее.
— Ах вот почему я такая, — озарилась пониманием Лала, продолжая сиять лучезарно. — Когда ты спишь, Рун, магии поменьше, чем когда нет. Так сладко спалось… словно медок лился на сердечко, в сны проникая.
— Ну, я рад.
— Между прочим, Рун, ты с первого дня давал мне магию даже когда спал, — припомнила Лала. — Мне интересно, как так может быть? Так сильно сразу полюбилась? Или жалел меня? Или что?
— Не знаю… беспокоился о тебе. Переживал, что обидел, когда поймал. Трудно сказать. Но точно не любил. Не влюблён был.
— Ну вот, — изобразила великое разочарование Лала, что выглядело комично при столь счастливом блеске очей. — Я думала, я вмиг могу в себя влюбить.
— Я гнал тебя домой вообще-то, — улыбнулся он весело. — Да и ты, по-моему, сначала не сильно-то старалась меня влюбить. Проклятьями грозила.
— А нечего было под юбочку пытаться заглядывать.
— Я не пытался.
— А вот и пытался, — игриво заявила она. — Говорил «лети-ка, Лала, вверх».
— А вот и нет, — рассмеялся он её хорошему настроению.
— А вот и да, — она тоже рассмеялась, и вдруг обхватила его ласково ручками. — Вот я тебя поймала.
— В сети своей красоты?
— Да, — подтвердила она довольно. — Налюбовался хоть ты на меня, Рун?
— Нет, — вздохнул он с полушутливым добродушным сожалением, и добавил уже вполне серьёзно. — Это невозможно.
— Ну такой ты милый, — порадовалась Лала, сияя улыбкой счастья бесконечного. — Так бы и расцеловала тебя, жених мой.
— Дак я не против, — оживился Рун, притворившись исполненным пылких ожиданий.
Лала лишь снова залилась тихим смехом, лучась чувствами приязненными.
— Котик, давай не вставать сегодня, — предложила она умиротворённо. — Ну, только на покушать прервёмся вечерком. Всё равно дождик за окном, я слышу. Будем лежать в кроватке и наслаждаться друг дружкой. И отдыхать.
— Боюсь, это не выйдет, — усмехнулся Рун не без доли смущения на физиономии. — Итак еле вылежал, не хотел потревожить твой сон. У людей, Лала, бывают нужды. Особые. Вот сейчас как раз такой случай.
— Чтож, значит встанем ненадолго.
— И, между прочим, ты обещала платьице сменить. В награду мне, — напомнил он.
— Ох, верно. Чуточку запамятовала. Тогда пол часика ещё потом полежим. И после платьице, — попросила Лала со всей своей девичьей нежностью. — В кроватке так приятно. Тепло, удобненько. Уютно.
— Как пожелаешь, ласточка моя, — отозвался он любяще, погладив её пальчики.
— Но мы обязательно встанем, мой хороший. Платьице это святое. Я и сама хочу тебя порадовать, — заверила Лала.
Рун свесил ноги с края кровати, сел.
— Ты запрись на засов, — молвил он. — Я приду, постучу три раза и скажу, что это я.
— Нет, заинька, я с тобой. Боязно одной, — возразила Лала.
— На засове чего бояться? — попытался убедить её Рун. — Да и неловко, Лала, чтобы ты со мной шла, когда… нужда.
— Нет, милый, не хочу разлучаться, — мягко но непоколебимо продолжала стоять на своём Лала. — Я отойду чуть в сторонку там, где… Вот.
— Ну хорошо, — сдался он, и улыбнулся. — Бедная, никак не можешь от Руна оторваться.
— Могу. Но не хочу, — разулыбалась она в ответ. — Сколько нам ещё осталось быть вместе. Хочу наслаждаться каждой минуточкой.
Вскоре они вышли из комнаты в узкий коридор, направившись в харчевню. Рун не знал, где тут уборная, нужно было сначала спросить у хозяев. И едва они проделали несколько шагов, как одна из соседних дверей распахнулась, и оттуда появился уже знакомый бородатый мужик-крестьянин. Тот, что коня двужильного загадывал.